"Пришло время защищать кредитора"

В середине 2016 года был принят закон о взыскании долгов физлиц, а с начала 2017 года основные его положения вступили в силу. О том, как изменилась жизнь коллекторов с появлением закона, о плюсах и минусах нового регулятора рынка взыскания — Федеральной службы судебных приставов (ФССП) — и вопросах, на которые пока ни у рынка, ни у ФССП нет ответа, рассказал "Ъ" гендиректор Национальной ассоциации профессиональных коллекторских агентств (НАПКА) БОРИС ВОРОНИН.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 3

Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов  /  купить фото

Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов  /  купить фото

Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов  /  купить фото

— C 2017 года вступил в силу закон о коллекторах. Как он изменил рынок?

— В конце 2016 года было много опасений о том, как закон будет действовать, поскольку он получился очень неконкретным. Там отсутствует много основополагающих определений, в частности, тех, которые прямо касаются принципов работы с должником. При этом закон наложил массу формальных ограничений на взыскателя, но практически не дал ему никаких полномочий. Вступление в силу закона сделало процесс работы с должником значительно дороже. Компаниям нужно было доработать IT-систему, исправить скрипты по общению с должниками, изменить программу обучения и провести тренинги сотрудников. Поскольку теперь звонить можно реже, простаивает часть операторов, и эти ставки нужно будет либо сокращать, либо доходность бизнеса снизится из-за недозагруженности людей. Закон приветствуют в части того, что появился госреестр и разграничение на "черных" и "белых" взыскателей. В начале 2017 года снялись опасения, что рынок будет уничтожен, настало некоторое расслабление. Игроки увидели, что ФССП начала работать уже в декабре, включила в реестр первых коллекторов, это был отличный результат.

— Оправдались опасения, что надзор в рамках закона будет чрезмерно опекать должников?

— Нет, сейчас уже стало понятно, что служба не склонна верить гражданину на слово. Гражданин уже защищен. Последние десять лет идет речь о том, что нужно защитить заемщика, и для этого уже очень много сделано. Закон о потребительском кредите, различные формы договоров, регулирование Банком России, все это формализовано. Теперь дело за какой-то ответственностью, позицию "меня обманули" нельзя занимать бесконечно. Зачастую жалобы должников голословные, и видно, что служба старается проверять эти случаи. Но в целом нам пока сложно понять, какими критериями руководствуется ФССП — количественными или качественными. Количество простых жалоб имеет прямую зависимость от размера бизнеса компании. Каждый сотый должник жалуется в различные ведомства, потому что сознательно не хочет платить. Но можно пойти по другому пути, проверять именно жалобы на некорректное поведение взыскателя. Какой подход выберет ФССП — неизвестно, но практика показывает, что обычно государственный орган упрощает себя работу: на кого больше жалоб, к тому и идем.

— НАПКА также получает жалобы как профессиональная ассоциация, взаимодействуете ли вы по ним с приставами?

— Ассоциация направила в ФССП подборку жалоб за четвертый квартал 2016 года и начало 2017-го. Но пока мы получили странный ответ, что гражданам, которые жалуются, рекомендуется обратиться напрямую в ФССП. Мы посчитали, что в таком случае правильным будет направлять жалобы в ФССП с копией в Генеральную прокуратуру, чтобы она следила за соблюдением законности, в том числе в части работы ФССП.

— Насколько оправдано, по вашему мнению, что основным регулятором назначили именно ФССП?

— В принципе — это хорошо. Эти люди и сами имеют отношение к работе по взысканию. Но ФССП неоднородна — есть центральный аппарат, который, как показал декабрь 2016 года, отлично справляется со своими обязанностями. В регионах бывают уникальные вещи, например, в Ярославле до сих пор не знают реквизиты для оплаты государственной пошлины для вступления в реестр. В Санкт-Петербурге в декабре отказались принимать от участников рынка заявления на вступление в реестр и начали это делать только в январе. В каких-то регионах открыто говорят, что у них ничего до сих пор не готово и обо всех процедурах они только в газетах читают.

— Как реагирует на проблемы регионов центральный аппарат?

— Если участники рынка жалуются на неорганизованность на местах, то предпринимаются конкретные действия. Мы написали обращение по поводу того, что в регионах увлеклись устными запросами. Сотрудник ФССП в регионе звонит в компанию и, например, требует, чтобы она проверила всех своих сотрудников на предмет задолженностей перед государством через сайт ФССП и в кратчайшие сроки предоставила ответ. Хотя любые запросы служба должна отправлять в письменной форме. Из центрального аппарата нам ответили, что направили информационное письмо регионам о необходимости соблюдения федерального законодательства.

— Удалось ли закону и новому регулятору к настоящему моменту решить какие-то проблемы отрасли? Вы, например, говорили о неконкретности закона, появилась ли хоть какая-то ясность?

— Закон вообще не решает проблемы отрасли, он написан больше для пиара, чем для решения каких-то задач. Единственный плюс — это появление реестра. В то же время постоянно приходится думать, как соблюсти понятия, которые четко не определены в законе, на которые есть только неофициальное толкование сотрудника ФССП. Например, нет определения понятия "контакт" или "телефонные переговоры", которые ограничены в количестве. А ведь за нарушение можно получить штраф или исключение из реестра. Представители ФССП высказывают мнение, что контакт считается состоявшимся, если взыскатель успел представиться, назвать себя и ему удалось идентифицировать должника. По нашему мнению, после этого должен еще состояться содержательный разговор, в ходе которого взыскатель сможет получить обратную связь: планирует ли человек платить, когда и сколько. Сотрудники в разных регионах могут давать разные толкования закона из-за того, что в ФССП нет единой методологии. Мы дважды писали обращение с перечнем вопросов в Минюст (также отвечает за регулирование рынка взыскания.— "Ъ") и ФССП. Во второй раз мы получили от Минюста некоторые пояснения.

— Какие пояснения? Их достаточно?

— Наиболее конкретный ответ получили на вопрос о взаимодействии с третьими лицами. В законе на этот счет три противоречащие друг другу позиции: "взаимодействие возможно с согласия должника и при отсутствии несогласия третьих лиц", "передача персональных данных третьим лицам запрещена" и "в рамках цессии согласия должника на общение с третьими лицами не требуется". Мы пытались уточнить, какая из них приоритетна. Минюст ответил, что последняя. Конечно, этого недостаточно. Вопросов осталось много, и доработка закона, безусловно, необходима, но процесс займет не менее года. Поэтому 2017 год придется прожить в решениях судов и неких толкованиях. Даже ФССП не очень удобно работать по этому закону. Например, текст закона вызвал путаницу в требованиях к рядовым сотрудникам коллекторских агентств, включая операторов, уборщиц и т. п. На них распространили требования, предусмотренные для руководящего состава и учредителей,— не иметь долгов по судебным решениям в течение предыдущих трех лет. ФССП пришлось запрашивать и проверять большой объем информации по спискам сотрудников агентств на предмет наличия за последние три года, еще до принятия закона, каких-то задержек с оплатой алиментов, штрафов и тому подобного.

— Но хоть с реестром-то все понятно?

— Не совсем, открытый реестр привел к новому виду мошенничества, когда хулиганы, которые звонят по ночам и угрожают, представляются именем компании из реестра. Впрочем, это самый простой пример, мошенники сейчас не просто называются именем какой-то компании, но и имитируют бланки писем с реквизитами взыскателя из реестра. Обычно при внимательном изучении можно понять, что они ненастоящие (либо это старые бланки, либо с неправильными подписями и т. д.). Но в целом проблема существует, и как с этим бороться — неясно, видимо, только самим компаниям ловить этих хулиганов за руку.

— ФССП бессильна?

— Пока по каждой жалобе служба запрашивает у агентства информацию и выясняется, что такого должника у них в работе вообще нет. В ФССП объясняют, что могут надзирать только за теми, кто находится в реестре. А тем, кто не в реестре, должны заниматься силовые структуры. Все государственные органы занимаются наведением порядка только в тех компаниях, которые, соблюдая законодательство, вошли в различные реестры и получили их лицензии. Прокуратура тоже проверяет только тех, кто не прячется. ФССП может направить информацию о работе взыскателя вне реестра в МВД. Но наш опыт показывает, что результата это не дает. В результате получилось, что ФССП охотно взялась регулировать все детали жизни взыскателей из реестра и наверняка к середине года уже вновь назначенный руководитель ФССП честно скажет, что внутри компаний, которые включены в реестр, наведен порядок. Но в серой зоне так ничего и не меняется.

— Получается, вступление закона никак не затронуло самых "жестких" взыскателей, ради борьбы с которыми все и затевалось?

— Рынок черного взыскания, как и черного микрофинансирования, обналички или незаконных обменных пунктов, как был, так и останется. Черный рынок взыскания — во многом отражение черного рынка выдачи займов. Сейчас хулиганы даже не называют, в чью пользу взыскивают долг, чтобы их невозможно было связать с конкретной МФО и вычислить. К тому же большая часть таких хулиганов — это бывшие сотрудники силовых органов (в том числе из приставов), у них остались хорошие связи, поэтому их особо и не ищут. Это проблема очень сложно решаемая. Есть ряд МФО и коллекторские агентства при них, которые принципиально работают с должником только хулиганскими методами, чтобы заставить его бояться и быстро вернуть небольшой долг. Они не будут работать такими методами со сравнительно большими долгами в 30 тыс. руб. или 50 тыс. руб., потому что человек просто не может быстро достать эти деньги. А небольшую сумму, сравнимую с его доходом, можно быстро "выжать". И закон никак эту проблему не решает. Однако НАПКА обращается в Генпрокуратуру, ЦБ, МВД. Сейчас наше ноу-хау — это обращение в общественные пропрезидентские организации и банки, которые обслуживают счета этих хулиганов, с просьбой внимательнее отнестись к операциям своих клиентов.

— Если оценить весь рынок взыскания, какова доля небольших долгов, которые выбиваются хулиганскими методами?

— Общая задолженность по рынку — около 1 трлн руб., но то, что взыскивается хулиганскими методами, это небольшая часть, ведь речь действительно идет о микродолгах — до 10 тыс. руб. Это долги даже не всех МФО, которые выдают около 5% заемных средств. Только несколько групп МФО, связанных общими владельцами или учредителями, занимаются подобными действами. Именно они создают информационный фон. Окультурив эти два-три "куста", на которые приходится не больше 1-2% кредитного рынка, можно существенно снизить количество негатива и жалоб на криминальные методы.

— Не пытались ли вы вынести проблему черных взыскателей на межведомственный уровень, как и чего добились? Куда обращались?

— Пытаемся, и сейчас есть надежда на взаимодействие ФССП и ЦБ в этом вопросе. Пока он будет стоять для каждого органа в отдельности, он нерешаем. Решить проблему финансовых пирамид удалось только тогда, когда за это рьяно взялись все совместно — от прокуратуры до ФСБ.

— Понятно, что ситуация с черными взыскателями не имеет простого решения и пока им в принципе ничего не грозит. А что грозит тем, кто вступил в реестр, но допустил нарушения?

— За нарушение закона предусмотрены штрафы компаниям, входящим в реестр, от 50 тыс. руб. до 500 тыс. руб. ФССП выписывает протоколы, но они реализуются обязательно через суд. Высшая мера — исключение из реестра. В этом случае компания, по большому счету, теряет бизнес. О самостоятельном взыскании можно забыть. В законе есть ограничения по включению компании обратно в реестр, подать заявку снова можно только через три года. Поэтому я уверен, что все случаи исключения будут проходить через суд. Сейчас мы видим такую тенденцию — в госреестре появлялось несколько очень похожих компаний. Возможно, кто-то регистрирует два юрлица для того, чтобы повысить надежность бизнеса на случай исключения одного из них из реестра.

— Разве это не схема?

— Можно назвать это схемой, но я бы обратил внимание на чрезвычайную жестокость закона, когда всего лишь за двукратное нарушение любых норм, часто довольно надуманных и допущенных даже не по вине владельца компании, а отдельного работника, можно получить запрет на бизнес. Скорее, это защитная реакция. Законом не запрещено иметь две компании с одинаковыми учредителями.

— Какие еще проверки проводит ФССП в отношении коллекторов?

— В 2017 году ФССП не может проводить никаких проверок, кроме как по жалобам граждан. Все планы проверок на год утверждаются ведомствами, в обязательном порядке согласуются Генпрокуратурой и публикуются. Нельзя просто взять и проверить, кого захотел. Но год уже идет, а плана этого нет, значит, мы считаем, что в этом году плановых проверок не будет.

— Сколько фактов нарушений уже зафиксировано ФССП и какие меры воздействия применены к нарушителям?

— За январь--февраль 2017 года в ФССП было подано 842 жалобы. На их основе служба составила четыре протокола и передала их в суд. Решения еще неизвестны. Пока попыток оштрафовать при недостаточных основаниях не было.

— Изменилась ли как-то статистика по жалобам со вступлением в силу закона о коллекторах?

— Стали больше жаловаться на мнимое нарушение закона, поскольку большинство граждан его либо вообще не читали, либо прочли какую-то отдельную статью. Говоря откровенно, в этом законе очень тяжело. Часто жалуются на то, что звонят не тем людям. И эту проблему, которая явно беспокоит граждан, закон никак не решает. К сожалению, по-прежнему остаются жалобы на незаконные и неэтичные методы взыскания, их доля около 10%.

— Есть изменения во взаимодействии взыскателей с должниками?

— Людям реально стали меньше звонить и больше просуживать. И неизвестно, что лучше для заемщика — получить несколько лишних звонков или оплатить по суду полную сумму долга плюс пени, штрафы и судебные издержки. Со вступлением в силу закона у агентств снизилась контактность и сбор оплаты в среднем на 15-20%, и это, конечно, повышает число судебных разбирательств. Но, даже имея судебное решение, не так просто работать с плохим должником.

— Получается, что в работе вы стали больше зависеть от ФССП не только как от регулятора, но и в части результативности взыскания, ведь исполнительным производством занимаются приставы?

— Да, когда взыскатель просуживает портфель, он получает исполнительные листы и направляет их в ФССП. Дальше задача пристава — взыскать долг, но как он будет работать, никто не знает. Приставы очень неэффективно взыскивают задолженность, и их нужно все время подталкивать. Сотрудник может быть перегружен и работать только по тем исполнительным листам, по которым его толкают. Стандартная схема толкания пристава — это направление запроса по его работе. В случае бездействия можно уже обращаться в прокуратуру, охотно штрафующую приставов. Получается, что один отдел службы надзирает за коллектором, а на сотрудников другого отдела взыскатель постоянно жалуется. Этот момент, конечно, несет определенный конфликт.

— И как решить эту проблему?

— Планомерно и постепенно развивать электронный документооборот, разгружая работу пристава-исполнителя и в постоянном режиме обеспечивая информирование всех кредиторов. Даже если на коллекторов ФССП будет иметь возможность как-то надавить, на других кредиторов, например на банки, у них таких рычагов влияния нет.

— Понятно, работа по взысканию долгов через собственного регулятора — момент не самый приятный. Но есть и глобальные проблемы, все-таки чего вы ждете о ФССП как от регулятора в первую очередь?

— Мы требуем ясности, четких правил работы, этого можно достичь в полном объеме, только внеся изменения в закон. Для корректной работы необходимы дополнительные определения — например, "добросовестный должник" и "недобросовестный должник". Должен появиться набор признаков, который позволял бы идентифицировать недобросовестное поведение при взыскании: смена паспортных данных, контактного телефона или места жительства без уведомления кредитора, попытки скрыть доход или имущество. Добросовестного должника вообще не нужно беспокоить, если он готов идти навстречу, договариваться и спокойно платить. В отношении остальных было бы разумно взять на вооружение многолетний и эффективный опыт скандинавских стран, в которых должники сами возмещают стандартные расходы на взыскание. Ведь кредитор запустил процедуру взыскания, выполняет все требования закона (по хранению данных, отправляет заказные письма). Кто-то должен оплатить эти издержки и работу самих коллекторов. Необходима стандартная пошлина, например, в 5 тыс. руб. вне зависимости от суммы долга. Появление такой пошлины позволит взыскивать маленькие долги. Никто не захочет платить 5100 руб., если должен 100 руб. Люди не будут плодить такие долги.

— Какой-то слишком радикальный метод...

— Не нужно стимулировать людей к безответственному отношению к своим обязательствам. Пришло время защищать кредитора, поскольку коллекторы и банки — это взаимозависимые части финансового рынка и регулироваться должны одинаково. Тем более что коллекторы за последние десять лет много сделали для банков, разгребая их балансы. Нам очень важно избежать ситуации, когда через год могут опять ужесточить закон под предлогом того, что "должников обижают". Понятно, что от этого снова пострадают в первую очередь добропорядочные компании, которые не скрываются и внесены в реестр.

Интервью взяла Светлана Самусева