Семейные посиделки

Праздники в первой в России Детской деревне — SOS Томилино в Подмосковье не похожи на детдомовские. В этих праздниках нет детдомовской атмосферы последнего шанса. Нет жадных детских глаз.

На территории детской деревни — SOS дюжина кирпичных домиков, и все пространство между ними залито последним предвесенним льдом. Перед административным корпусом торчит из сугроба чучело Масленицы, установлены динамики, играет музыка и накрыты столы с блинами, чаем, вареньем, медом...

Директор хвастается, что блины настоящие, дрожжевые. Но детей не очень впечатляют блины. Дети подходят, берут по половинке блина, намазывают медом, скорее из вежливости, едят без всякой жадности. Блины так и остаются лежать невостребованными. Потому что у детей дома тоже блины, и тоже дрожжевые, и тоже варенье, мед... То есть, иными словами, у каждого ребенка тут, в детской деревне, есть дом и никаким праздничным фуршетом детей этих не удивишь.

В зале, где иногда проходят музыкальные занятия для ребят из детской деревни и ее окрестностей, базируются кружки рисования, лепки, шитья и бог знает каких еще ремесел, на день праздника обустроена гримерная для артистов. Там фольклорные певицы надевают сарафаны и кокошники, а огненные жонглеры переодеваются в Воинов Зимы и Весенних Воинов, чтобы устроить штурм небольшой снежной крепости с огневерчением и бутафорской битвой на деревянных мечах.

Дети снисходительно смотрят и на огневерчение, и на штурм крепости, и даже пританцовывают, когда фольклорные певицы вовлекают их в хоровод. Они же вежливые дети. Понимают, что артисты стараются. Что администрация детской деревни устроила праздник для всех. Вот дети и празднуют. Но без особого энтузиазма, потому что этим общим праздником на площадке перед административным корпусом Масленица для каждого из детей вовсе не ограничивается, а только начинается.

Когда из динамиков перестает греметь музыка, когда артисты разгримировываются и уезжают, а гримерная снова превращается в зал для занятий, у входа уже стоят дети с коробками шерсти. Потому что занятий по рукоделию никто не отменял и, кажется, рукоделие занимает детей больше, чем общий праздник. Детям надо долепить что-то, довалять, доклеить и поспешить домой, в тот домик детской деревни, где каждый из них воспитывается, потому что настоящий праздник там.

В прихожей каждого домика — гора ботинок. На вешалке — гора курток и пальто. Бывшие воспитанники по праздникам приезжают в дом, где воспитывались, чтобы навестить профессиональную маму, воспитывавшую их. Приезжают с женами и мужьями, с детьми, иногда просто с приятелями. Никакие юридические обязательства не связывают их с этим домом. Выпускники не обязаны приезжать, а профессиональные мамы не обязаны принимать бывших своих воспитанников. Тем не менее вот они — все здесь. Человек 20 в гостиной. Поминутно звякает чайник, потому что накипятить воды на такую толпу за один раз невозможно.

Что они делают? Ничего. Сидят и болтают. Про то, у кого какая новая работа. Про новые джинсы, купленные одному из теперешних воспитанников. Про то, как один из бывших воспитанников ухитрился разорвать джинсы пополам, случайно зацепившись за гвоздь. Необязательная болтовня. "Звяк!" — говорит чайник. "Блины будете?" — спрашивает женщина лет 30 с младенцем на руках, десятилетней давности выпускница. Кошка снаружи требовательно мяукает, чтобы кто-то впустил ее в дом. Кто-то из детей впускает ее. Ничего особенного. Заурядные семейные посиделки.

Именно ради заурядности и была проделана вся работа. Это ведь сироты. У каждого из них жизнь должна была сложиться незаурядно — с трагедиями, мытарствами, срывами, чрезвычайными происшествиями. Но нет же — сидят, болтают, пьют чай и едят блины.

— Мам, я пойду с ребятами? — подросток лет 14 заглядывает в гостиную, чтобы отпроситься на прогулку с одноклассниками из обычной томилинской средней школы.

— Иди,— буднично отвечает мама, совершенно не задумываясь над тем, что каждое слово, произнесенное мальчиком, противоречит принятому в нашем обществе ходу вещей.

Он ведь сирота из детского учреждения. У него не должно было быть никого, к кому можно обратиться, назвав мамой. У него не должно было быть школьных товарищей, кроме интернатских. И у него не должно было быть возможности покидать территорию и ходить на прогулки.

Из окна видно, как мальчик идет по заледеневшей дорожке к калитке, распахнутой настежь. Идет и поминутно поскальзывается. Потому что дворника здесь тоже нет. Сами не расчистили дорожку, сами теперь и скользят.

Валерий Панюшкин