Перед концертом в Гонконге Ланг Ланг рассказал о том, что значит время для пианиста и как вместе с Жан-Клодом Бивером он работал над часами, которые у него на руке.
Фото: предоставлено Hublot
— Насколько важно для вас время? Понятно, что музыка без него невозможна, а повседневная жизнь? Связано ли для вас время с часами? Или время — внутри вас?
— Время для меня — самое драгоценное, что есть на свете. Оно кажется мне чем-то особенным, чем-то, что не купишь. При этом его иногда не замечаешь. Вроде бы почти ничем не занимался, а потом, смотришь, и день прошел.
Часы я ношу с детства. И конечно, мои первые часы были пластиковыми, почти игрушечными. Но время они показывали самое настоящее. Занимаясь, я смотрел на них почти постоянно. А потом увлекался, снимал часы, клал рядом и уже не обращал на них внимания. Когда играешь, времени обычно просто не чувствуешь. Оно как бы исчезает, превращается во что-то еще. Я запросто могу не заметить, как пролетело пять часов.
— Но ведь и в самих часах тоже есть музыка?
— Конечно. Может быть, поэтому я люблю настоящие механические часы. Когда вокруг тихо, я слышу, как работает их механизм. Чувствую, сколько минут в часе, сколько секунд в минуте, и понимаю, насколько важно время.
— А когда у вас появились часы Hublot?
— В Hublot я влюбился с первого взгляда! Мои первые часы — марки Big Bang — я купил в бутике в Женеве. И до сих пор думаю, что Hublot — самые восхитительные и самые крутые часы на свете! Конечно, это заслуга Жан-Клода Бивера, человека фантастически талантливого. Для него просто не существует никаких препятствий. Он всегда пытается совершить подвиг. Счастливы марки, которыми он занимается.
— И над созданием новых часов, которые сейчас у вас на руке, вы работали вместе с ним? Как вам нравится их название — Classic Fusion Tourbillon Cathedral Minute Repeater Carbon Lang Lang?
— Создание часов Hublot было совершенно восхитительным моментом моей жизни. Работать с Бивером — настоящее чудо. Он мне сразу сказал: "Ланг Ланг, тебе нужно использовать особенные материалы, тебе нужны черный и немного золотого цвета, как на рояле". Он задал мне мелодию, а я добавил в нее что-то свое. Я выбрал эмблему — две L, стилизованные под ноты. Я добавил скрипичный и басовый ключи. Я выбрал два молоточка с моим именем. Даже на ремешке есть отсыл к нотам — это пять линий нотного стана. В общем, я занимался деталями. А потом мы выбрали углепластик в качестве материала для корпуса — такой легкий и такой плотный.
— Можно ли сказать, что эти часы — ваш новый музыкальный инструмент?
— Конечно! Послушайте, как они вызванивают время. Они всегда со мной и всегда говорят мне, сколько времени у меня есть на то или другое.
— А их легкость? Теперь вы можете не снимать их за роялем?
— На своих концертах пианисты редко появляются с часами. Потому что часы — это все-таки тяжесть на руке. Именно поэтому мы создали эту лимитированную модель. Почти невесомую. И я надеюсь, что смогу выступать в этих часах. Они, ко всему прочему, произведение искусства.
— Китайского современного искусства?
— Меня часто спрашивают про китайское современное искусство. Я обычно отвечаю, что мы делаем большие успехи. В первую очередь в живописи и других видах визуального искусства. Но нам, как и всему миру, не хватает хороших композиторов. Совсем недавно жили Шостакович и Прокофьев. А сколько композиторов было в XIX веке, сколько в XVIII! Надеюсь, что и в XXI веке такие появятся. Я говорю не только о Китае, но и обо всем мире.
— Вы чувствуете себя послом китайской культуры в нынешнем глобальном мире?
— Китайская цивилизация, китайская культура — не единственная на свете. Я даже не думаю, что быть китайцем — это что-то особенное, не лучше и не хуже, чем быть, например, американцем, или европейцем, или русским. Конечно, мы все очень гордимся своим происхождением, своим наследием, но в то же время мы должны делать что-то хорошее для всего мира. Мы не можем думать только о прошлом. Мир становится ближе, он становится одним целым, и если мы продолжим заботиться только о своих странах и культурах, мы ничего не достигнем.