театр гастроли
В Москве завершились гастроли тбилисского Театра имени Шота Руставели, а по существу — мини-фестиваль его многолетнего художественного руководителя Роберта Стуруа. Под занавес руставелевцы показали "Гамлета", последнюю домашнюю постановку режиссера, оставив зрителей, в числе которых была корреспондент Ъ МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА, мучиться вечными вопросами до следующих гастролей.Четыре спектакля Роберта Стуруа, показанные в хронологическом порядке (легендарный "Кавказский меловой круг" Брехта, относительно недавние "Человек ли он?" Ильи Чавчавадзе, "Как вам угодно, или Двенадцатая ночь" Шекспира и совсем свежий "Гамлет"), дают представление не только о творческом пути режиссера и репертуаре главного театра Грузии, но и о жизни и проблемах страны, некогда богатой и беззаботной, а теперь обнищавшей, но не павшей духом. Потому что Роберт Стуруа выводит родную Грузию на сцену в каждой своей постановке: то под видом брехтовского раздираемого междоусобицами кавказского княжества, то в образе шекспировской Иллирии.
"Гамлета", по словам самого режиссера, "принесло время". Не претендуя на разгадку вечных вопросов датского принца, Стуруа решил поставить главную пьесу человечества, как ее часто называют, в третий раз (первые две постановки были в Лондоне и Москве). Но теперь у себя на родине, потому что "порванная связь времен", по его мнению, чувствуется сегодня в Грузии как никогда остро.
Но этот спектакль не о политике. Даже в самой остросоциальной драматургии Стуруа не опускается до злободневности. Что уж говорить о Шекспире, которого ироничный театральный философ любит за его универсальность. Этот "Гамлет" — не о средневековых датчанах и не о современных грузинах, он просто о людях, каждому из которых рано или поздно приходится делать выбор. "Вступить в единоборство с несправедливостью, ложью и предательством или пойти на компромисс и смолчать" — так формулирует свой вопрос Стуруа. Поэтому пресловутое "быть или не быть" его Гамлет сжигает прямо на сцене и отправляет в мусорное ведро как неудавшийся монолог.
Несмотря на серьезность поставленной проблемы, прославленный режиссер-хулиган бежит от высокого пафоса как черт от ладана. Как это обычно бывает в его в спектаклях, трагическое и комическое идут здесь рука об руку, начиная с самой первой сцены — появления Призрака (Давид Гоциридзе). Этот тип похож не на печальное привидение средневекового замка, а на персонажа комиксов по мотивам "Мумии" или какого другого ужастика про восставших мертвецов. Сгорбленный и трясущийся, в кожаном чепце, он внушает скорее смех, чем ужас. И пообщавшись с таким папашей, Гамлет будто заражается вирусом клоунады и начинает ломать комедию перед королем, матерью и придворными. Принца Датского играет Заза Папуашвили, который несколько дней назад уморительно изображал Мальволио из "Двенадцатой ночи". Хотел того режиссер или нет, но эти два совершенно разных персонажа, придурковатый дворецкий и рефлексирующий принц, странным образом перемешались в актере. То он хмурый трагический герой, то натуральный комик. В эту игру он вовлекает и остальных. В сцене "Мышеловка" изящная и чувственная Гертруда (Марика Чичинадзе), фундаментальный и властный Клавдий (Леван Берикашвили) и сутулый человек-паук Полоний (Малхаз Квривишвили) впадают в транс и разыгрывают вместе с ними пьесу "Смерть Гонзаго", в которой точь-в-точь повторяются обстоятельства их собственной жизни.
По замыслу режиссера современные зрители тоже должны не пассивно созерцать представление, а узнавать в этом "Гамлете" самих себя. Может быть, грузинская публика и воспринимает слова "прогнило что-то в Датском королевстве" на свой счет, и воспринимает с горечью. Совсем по-другому реагируют москвичи, упивающиеся эстетикой этого распада. Для аполитичных столичных зрителей беды Грузии только на руку — великим режиссерам есть о чем говорить.