Мировые СМИ продолжают обсуждать возможное потепление отношений между Россией и США. Обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер считает, что после первых шагов Дональда Трампа в качестве президента можно смело говорить о появлении качественно нового клуба мировых лидеров.
После разговора Трампа с Путиным самое популярное в англоязычной прессе слово — bromance. На русский его почему-то так и переводят — «броманс», хотя правильнее – «броман», поскольку термин является производным от английских «брат» и «роман» и означает тесные несексуальные отношения между двумя и более людьми.
Я впервые услышал этот неологизм в начале нулевых в телерепортаже о встрече Кастро и Чавеса, а пару лет назад увидел его в статье об отношениях Эрдогана и Путина. Теперь, благодаря Трампу, «броманс» точно войдет во все языки мира как символ мужской дружбы между политиками, которых называют крутыми парнями, мачо, диктаторами, реальными пацанами и даже гопниками — в зависимости от мировоззрения и личных симпатий.
В начале нового тысячелетия Запад смотрел на таких лидеров как на маргиналов уходящей эпохи, относя к ним своих давних идеологических противников: Кастро, Чавеса, Хуссейна, Каддафи, Ким Чен Ира. После войны в Ираке и «арабской весны» ряды клуба упрямых стариков поредели. Казалось, сильная рука и железные яйца как непременные слагаемые образа вождя нации вместе с призраком коммунизма навсегда выброшены на свалку истории. В 2014-м лидеры западной цивилизации поняли, что недооценивали в этом плане и лично Путина, и избравшую его в третий раз Россию. Россия и Путин стали проблемой, однако мир вроде оставался прежним, а, значит, решение проблемы — вопросом времени.
Но меньше чем за два года мир изменился настолько, что из маргинала Путин превратился чуть ли не в тренд-мейкера, законодателя политической моды и, как написал австралийский журналист Пол Макгеу, одного из основателей «Глобального клуба сильных мужчин». Помимо Путина, по мнению моего коллеги, в этот клуб сегодня входят президент Турции Реджеп Эрдоган, руководитель Китая Си Цзиньпин, президент Филиппин Родриго Дутерте и с 20 января 2017-го — возможно, самый могущественный и опасный его член — президент США Дональд Трамп.
В отличие от диктаторов прошлого, эти люди (за исключением председателя КНР, разумеется) возглавляют демократические по форме государства и пришли к власти в результате не революций, а всенародного волеизъявления (кавычки, где считаете нужным, поставьте сами). Они не связаны ни религией, ни идеологией, ни общей глобальной целью. Единственное, что их объединяет, — репутация крутых парней и приверженность патриотизму под лозунгом «не лезьте в мой огород: я лучше знаю, что и кого тут сажать».
Несколько десятилетий мир был двуполярным, затем какое-то время — однополярным. Если противники нового президента США правы, и главное, в чем он на самом деле заинтересован, — это не сильная Америка, а сильный Трамп, то именно сейчас есть шанс, что мир снова станет многополярным, а ключевые полюса в нем будут украшать те самые сильные руки и железные яйца. Торжество принципа «каждый за себя», «региональных патриотизмов», «суверенных демократий» и прочих «морских свинок», которые на самом деле ни морские, ни свинки.
И вот тут мы возвращаемся к термину «броманс». Единственное условие сохранения мира на Земле при таком чудном раскладе — это действительно крепкая, почти братская дружба между членами ККО («Клуба крепких орешков», я бы предпочел называть это новое межгосударственное объединение именно так). До тех пор, пока между ними будет броманс, мир может спать спокойно. Следуя завету Стэнли Кубрика, в свободное от борьбы с терроризмом время большие державы снова станут вести себя как бандиты, малые — как проститутки. Правила игры будут предельно ясны всем, как внутри государств, так и за их пределами, словом, человечество будет развиваться и местами процветать в условиях авторитарной стабильности. Но не дай бог бромансу вдруг смениться на «брохейт» — тогда может случиться «брофайт» и даже «брокилл». Реальные пацаны, они такие: от братской любви до ненависти и вендетты — один шаг (история знает сотни примеров). И если хотя бы в одних отношениях, особенно в служебном бромансе Трамп-Путин, такой шаг будет сделан, миллионы землян рискуют горько пожалеть о том, что с иронией относились к перспективе освоения других планет. Мир, поделенный на зоны влияния «крепких орешков» под контролем единственного «смотрящего» — господа Бога — обречен на то, чтобы однажды взорваться.
Впрочем, возможны и иные сценарии. Связаны они, как ни прискорбно это осознавать гражданам и лидерам других государств, с судьбой все того же Трампа и все той же Америки. В любом случае уверен: то, каким будет мир в ХХI веке, решится до конца этого года и, в отличие от событий столетней давности, уже не в России.