Европейский суд по правам человека признал "закон Димы Яковлева" дискриминационным. ЕСПЧ поддержал жалобу американских семей, которым отказали в усыновлении российских детей, несмотря на то, что граждане США уже познакомились с сиротами и оформляли необходимые документы. Суд постановил, что Россия должна выплатить компенсации американским семьям в размере $3 тыс. Ведущий "Коммерсантъ FM" Марат Кашин обсудил тему с координатором фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Аленой Синкевич.
Фото: flickr.com/dominic-doyle
— Сообщается, что среди этих американских заявителей было 45 человек, 22 пары, там есть семьи, с которыми вы работали? Насколько этот процесс в ЕСПЧ был тяжелым, какие были сложности, сколько длилось разбирательство?
— Тут надо прежде всего объяснить мою роль в этой истории. Я сейчас работаю в Фонде волонтеров "Помощь детям и сиротам", тогда я там не работала, и сейчас я занимаюсь российскими усыновлениями, а тогда я занималась американскими усыновлениями, это было до того, как я пришла в фонд.
В тот момент, когда приняли "закон Димы Яковлева", я работала, то есть у шести американских семей, с которыми я работала, были переданы документы в Московский областной суд, потому что решения принимались на уровне областного суда. Это были семьи, которые хотели взять детей из Московской области, у которых были особые потребности. У четырех детей был синдром Дауна, у одного ребенка был ВИЧ, еще у одного — ДЦП. И все эти семьи встретились со своими детьми, документы были переданы в суд, и на этом было все прекращено, невзирая на то, что был уже установлен контакт между родителями и детьми.
Более того, две семьи даже приезжали на суд, они были вызваны в суд сразу после Нового года, но было неизвестно, не было никакой практики, было непонятно, как этот закон будет работать. Никто не думал, что он будет работать в самой жесткой из возможных форм, то есть пресечение вообще всех контактов и запрете даже для тех, кто уже встречался с детьми и чьи документы уже были в суде.
Эти семьи приезжали на суд, суды откладывались, так они и не состоялись в конечном итоге в присутствии родителей, потом было много апелляционных судов. Когда эти семьи были тут, они, эти первые две семьи, с которыми я работала, и были первыми семьями в списке тех, кто подал документы в Европейский суд по правам человека, потому что они уже были в Москве, они уже связались с Кариной Москаленко как с представителем Европейского суда, и она назвала имена адвокатов в Москве, которые могут этим заниматься.
— Алена, это, наверное, очень долгая история, у нас нет, к сожалению, времени, чтобы всю эту историю выслушать. Скажите, пожалуйста, как расценивать решение суда? Это предполагает, что "закон Димы Яковлева" должен быть отменен, или это всего лишь решение, вынесенное по конкретным случаям? Москва выплатит эти компенсации, а закон останется?
— Вы знаете, этот вопрос лучше бы задать, конечно, юристу или адвокату, и то, я думаю, что никто на него ответить не сможет. То есть в идеале, конечно, если мы говорим, что закон дискриминационный, что было понятно, в общем-то, из самого закона и без ЕСПЧ, то его надо бы отменить. Но будет он отменен или нет — это уже вопрос не ко мне.
В настоящий момент даже если будет просто выплачена компенсация и даже если будет принято такое решение, это уже будет очень важно, потому что ЕСПЧ — это суд прецедентный. Когда есть опыт решения вопросов в таком виде, это означает, что и дальше подобные обращения будут решаться по тем схемам, которые отработаны на этих первых 40 семьях. То есть важно, что ЕСПЧ анализирует прежде всего документы, он не встречается с людьми. Проанализировав документы на европейском уровне, было принято вот такое решение, закон был сочтен неправильным, и в этом случае семьям есть к кому обратиться, потому что у них есть сторонники.
— Если Москва заплатит компенсацию, назначенную судом, означает ли это, что она таким образом сделает первый шаг, и следующим шагом будет отмена закона? И в связи с этим вопрос — тогда, может быть, Москва просто проигнорирует решение ЕСПЧ, как это неоднократно бывало?
— Мне хочется верить, что не проигнорирует, и что, возможно, это будет первым шагом на пути отмены закона. Но мои надежды довольно часто обманываются, к сожалению, поэтому я боюсь, что на них ориентироваться не стоит.
— Скажите, сейчас детей усыновляют иностранцы, я не имею в виду американцев, а вообще граждане других стран?
— Да. Иностранное усыновление продолжается, хотя оно очень сократились. И вот те семьи, например, с которыми я работала, дети этих семей в настоящий момент все находятся в российских семьях. Но тут важно понимать одну вещь, что они были туда устроены специально, потому что это дети из "закона Димы Яковлева". И это сработало в отношении вот этих шести детей с инвалидностью, но абсолютно не работает в отношении тех детей, которые не прошли через горнило иностранного отмененного усыновления.
То есть остальные инвалиды сидят по своим местам и детским домам часто никому не нужные, а вот для этих детей было сделано исключение, их устроили, часто под административным нажимом. Это не значит, что им плохо в семьях. Но надо понимать, что это не отражает общую картину с детьми-инвалидами в России, она по-прежнему тяжелая.
— Эти 45 человек — это наверняка не все американские усыновители, которым запретили из-за "закона Димы Яковлева" взять детей?
— Далеко не все. Из шести семей, которые были у меня, только четверо подали документы в Европейский суд по правам человека. Двое решили не подавать.
— А всего их было у вас?
— У меня было шесть, которые так негуманно повисли между двумя законами. Тут можно было решить и так, и так. Но по отношению к американским семьям был принят самый негуманный вариант решения даже внутри законных возможностей.