выставка книжная графика
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
В Главном штабе, отвечающем в Эрмитаже за искусство XIX-XXI веков и потому кажущемся наиболее радикальной частью Большого Эрмитажа, открылась очень тихая выставка. Она про слово и изображение, про текст и иллюстрации к нему, про книгу как таковую и библейскую книгу Бытия как ее квинтэссенцию. А еще она про абстракцию как процесс творчества. А это "многое объясняет" тем, кому с абстрактным искусством свыкнуться все еще сложно. На выставке "Творческий почерк. К юбилею издания "Книги Бытия" Андрея Ланского" побывала КИРА ДОЛИНИНА.
Нынешняя выставка — четвертый проект нового раздела постоянной экспозиции музея — "Кабинета книги художника", где представлены книги из коллекции академика Российской академии образования Марка Ивановича Башмакова и из фондов Эрмитажа. Один из виднейших российских коллекционеров livres d`artiste неоднократно выставлял в Эрмитаже части своего собрания, и в конце 2015 года эта практика стала стабильной.
Новая постоянная экспозиция "постоянная" чисто терминологически — выставки на ней меняются каждые три-четыре месяца (обязательное условие экспонирования графики). Уже были сборные выставки, посвященные ролям художников и издателей в создании livres d`artiste, была персональная экспозиция книг великого мультипликатора Александра Алексеева, сейчас на сцену выведена одна работа французского абстракциониста русского происхождения, графа Андрея Ланского (1902-1976), которая представлена в окружении тематически или по иным основаниям приближенных изданий самого разного свойства, от иллюстрированной Библии Мериана 1682 года и русского рукописного Хронографа XVII века до Шагала, Дали и русской футуристической книги. Последняя экспозиция удивительным образом выходит за рамки знаточеских экзерсисов внутри очень узкой темы: урок чтения абстрактного произведения тут преподан блистательный.
"Книга Бытия" была сделана Андреем Ланским ровно полвека назад, в 1966 году. Известный живописец, ученик Судейкина, поклонник Ларионова и Хлебникова, "творец цвето-света", в послевоенные годы Ланской много занимался декоративными работами (картоны для шпалер, мозаика). В этом ряду как бы стоит и его обращение к livre d'artiste. Первой работой мастера стали композиции для книги "Кортеж", написанной и изданной Пьером Лекюиром (1959). Трафаретные композиции, оммаж матиссовским декупажам, кричат во весь голос о возможности драматической абстракции выйти за пределы чистого книжного листа. Второй книгой Ланского станет, наоборот, черно-белый "Дедал" (1960), а потом несколько лет художника будут занимать два текста — "Записки сумасшедшего" Гоголя и книга Бытия. Первая выйдет уже после смерти мастера в виде "сюиты эстампов", к печати второй Ланской приложит руку сам. Оригиналы "Книги Бытия", ансамбль из 45 гуашей, висели на стенах ателье Ланского до самой его смерти.
На выставке книга показана так, что зритель может увидеть практически все ее листы. Ритмически Ланской выстроил свой изобразительный текст так, чтобы большие фрагменты текста (по несколько стихов), отдельные, крупно написанные фразы ("И стал свет", "И был вечер", "И было утро" и т. д.; часть из них повторяется в крупных отрывках) и листы с абстрактными композициями чередовались. Из всей книги Бытия художник берет только начальную часть, от сотворения мира до грехопадения, и работает с письменным текстом как с изобразительным, благо всеобщая известность текста такую вольность позволяет. Его буквы то складываются во что-то по типу средневекового манускрипта, а то скачут, как в тетради ребенка, они то выдержаны в одной гамме, то взрываются цветом, то цвет букв не имеет нарративных отсылок, но слово "небо" пишется голубым, "прах" — серым, "земля" — темно-коричневым. Драматические абстракции "иллюстрируют" рождение всего из ничего — акт сотворения мира тут равен акту творчества как такового. А художник почти равен Богу.
Собственно, сам Ланской так и считал: "Вдохновение... это предрасположенность к участию в творении мира. Как Бог сотворил человека по Своему образу и подобию, так же художник воспроизводит в картинах образ собственного внутреннего мира". Он не был первым, кто видел в абстрактном Ничто (нуле) точку отсчета, но локальность материала (всего одна книга) и имеющий тут пропедевтический характер текст дают возможность идти шаг за шагом ("день за днем") за мыслью создателя. А если учесть, что абстракционизм Ланского — абстракционизм лирический, искусство чувства и жеста (в противовес супрематизму Малевича или неопластицизму Мондриана), идущий от Кандинского и знаменитой теории Воррингера об "Абстракции и вчувствовании", то эта "Книга Бытия" и вообще может использоваться как учебное пособие. Ну, то самое, которое "рекомендовано студентам-гуманитариям и всем интересующимся". Ведь это вечный ответ на вечный вопрос — может ли быть алгебра поверена гармонией. Абстракционисты доказывают, что может: ведь и у них "в начале было слово". И с этим не поспоришь.