"Паша Струганов был скромным и несчастным"
— Почему вы отказались от показаний?
— Потому что я оправдываться не собираюсь. Если меня и можно было в чем-то обвинить, так только в употреблении русского мата в телефонных разговорах. Но за это у нас дают от трех до 15 суток, а я уже нахожусь под стражей 17 месяцев.
— Вы верите, что Вилор Струганов, в подготовке убийства которого вас обвиняют, получил $300 тыс. за вашу посадку?
— Я их не видел лично, эти $300 тыс., как и человека, который их якобы передавал, поэтому и утверждать, было это или не было, я не могу. Спросите у свидетелей, которые заявили суду об этом.
 |
— Мы познакомились давно, почти десять лет прошло. Тогда он был другой Струганов, его звали просто Паша. Он был скромным и несчастным, а стал счастливым. Но он сам сегодня лишился своего счастья и стал опять несчастным, как в сказке о золотой рыбке. А если серьезно, его привел в спортзал мой товарищ, который отзывался о нем положительно. У него возникла семейно-жизненная проблема, и я помог ему разрешить ее. С тех пор он стал ходить ко мне в спортзал, где я тренировался. Он вел себя прилично по отношению ко мне и к моим близким. Он никогда не был моим конкурентом по бизнесу. СМИ часто его называют моим бывшим партнером. Хочу спросить у них, в чем выражалось, по их мнению, это партнерство. К КрАЗу он никогда не подходил, к спорту, которым я руководил, он тоже отношения не имел. А по поводу ссоры, так это придумали некоторые авантюристы и вложили в его сознание, а он поверил и позволил себя использовать в виде потерпевшего.
Вообще, история со Стругановым была придумана после того, как в августе 2000 года меня освободил из-под стражи суд Центрального района Красноярска. Генеральная прокуратура подала протест в Верховный суд России, но и там все осталось без изменений. Вот тогда правоохранительные органы и другие заинтересованные лица начали искать повод для того, чтобы опять меня арестовать. Следует отметить, что нашли они такого человека очень быстро. Им стал Струганов.
"Лебедь стал распоряжаться. Я был не согласен"
— А кто эти заинтересованные лица?
— Я уверен, что подоплекой всех уголовных дел, возбужденных против меня, как красноярского, так и вытекающего из него московского, является моя позиция в отношении политической и экономической ситуации в Красноярском крае. Практически с первых дней прихода Лебедя в край стало ясно, что ни у него, ни у его команды нет намерения задерживаться здесь надолго. Это знали все, кто работал в администрации края,— как сторонники Лебедя, так и его противники. Люди из команды губернатора не стесняясь посвящали всех в свои планы, задолго до выборов президента в открытую делили кремлевские кабинеты.
Я сразу стал выражать недоверие кадровой политике Лебедя, открыто критиковать ее. Сейчас по многим СМИ прошла информация, что за три с половиной года своего правления губернатор Лебедь поменял около 70 заместителей и начальников управлений. Можно смело сказать, что Лебедь опередил всех не только в России, но и во всем мире по перестановке кадров. И большинство из этих лебедевских кадров известны Красноярскому краю только скандалами, с ними связанными, а не их благими делами.
— Лебедь вас обвиняет в незаконных поборах с директоров красноярских предприятий.
— Все было с точностью до наоборот. Мало кто знает, что для проведения предвыборной кампании на выборах президента помощниками Лебедя создавались фонды, куда стекался капитал. Фонды по-разному назывались и имели разные цели деятельности, записанные в их уставах, но действительная цель их была одна. Деньги в эти фонды собирались различными методами, вплоть до рэкета. Заместители Лебедя объезжали предприятия и собирали дань с директоров заводов. От руководителей некоторых предприятий мне, к примеру, стало известно, что небезызвестный заместитель губернатора Николай Вернер приезжал к ним и, представляясь от моего имени, требовал перечислить в губернаторский фонд деньги. Когда я об этом узнал, я пригласил Вернера к себе и в категорической форме его предупредил. С тех пор я о подобных действиях Вернера не слышал. Но по предприятиям ездил не один Вернер. У губернатора было много заместителей. Платить дань в губернаторские фонды пытались заставить и меня, однако эти люди получили на свои предложения категорический отказ.
В то время, когда Лебедь пришел к власти, КрАЗ был единственным стабильным предприятием в Красноярском крае, которое приносило "живые" деньги в бюджет края. КрАЗ помогал выплачивать зарплату бюджетникам, КрАЗ выделял Лебедю кредиты, платил налоги за два месяца вперед. А Лебедь стал распоряжаться этой помощью по своему усмотрению, в связи с чем деньги не всегда доходили до своих адресатов. Естественно, я, как председатель совета директоров КрАЗа, был с этим категорически не согласен. Своей позицией я вызвал огонь на КрАЗ.
Кстати, помимо КрАЗа в крае на момент прихода Лебедя к власти было много предприятий, которые приносили прибыль, стабильно работали. Однако самые интересные из них достаточно быстро были искусственно доведены до банкротства и перешли в управление различных финансовых групп. Эти группы заинтересованы в политике Лебедя, поскольку не представляли и не представляют интересы населения края. Взять, к примеру, угольную промышленность. Все в крае помнят, как Лебедь в начале своего правления говорил, что он никому не отдаст угольные разрезы, сопровождая свои слова характерными жестами. А вскоре после этого он отдал большую часть пакета акций "Красугля" за копейки господину Генералову. Сейчас же он хочет с помощью депутатов законодательного собрания края провести сделку и со второй частью краевого пакета акций.
— Но это вы сейчас так отзываетесь о Лебеде и его работе. А где же вы раньше были?
— Извините, но я достаточно быстро понял, зачем Лебедь пришел в Красноярский край, и заявил об этом на пресс-конференции в декабре 1998 года. С этого момента и начались все мои неприятности.
Далее. Когда в апреле 1999 года я уехал из Красноярска в Швейцарию на лечение, Лебедь сразу начал активно договариваться с правоохранительными органами с целью сфабриковать против меня уголовное дело, чтобы потом разговаривать со мной с позиции силы. Он делал все для того, чтобы я не вернулся в Россию. Доходило до абсурда. По всему городу развешивали информацию о том, что я нахожусь в розыске. Кем-то по городу распускались слухи о том, что я возвращаюсь в Россию, после чего аэропорт в Красноярске блокировался, обыскивали все самолеты, которые прилетали из Москвы в Красноярск. Я прекрасно знал цену этому шоу, никого не боялся, спокойно передвигался как по Европе, так и по США, куда вылетел в мае 1999 года, сразу же после операции на позвоночнике, на медицинскую реабилитацию.
Осенью 1999 года я приехал в Европу и начал подготовку к выборам в депутаты Государственной думы России. Однако аналитики Лебедя просчитали, что если меня зарегистрируют, то я буду избран. А этого власти допустить не могли. Тогда они пошли на подлог. При проверке поданных мною сведений об имуществе вдруг оказалось, что я не указал якобы принадлежащие мне дом и машину. В результате этого подлога партию ЛДПР, в списке которой я шел под вторым номером, сняли с выборов.
Мы впоследствии в судебном порядке доказали, что у меня не было ни этого дома, ни этой машины. После вынесения решения суда уволили с работы начальника налоговой полиции города Назарово, который мне это все приписал.
"Я посоветовал ему не участвовать в разборках на КрАЗе"
— Еще до ареста ко мне в Европу прилетали мои партнеры по КрАЗу Анисимов и Лев Черной, предлагали, чтобы я купил у них их пакеты или продал им наш пакет. Они мне тогда открыто сказали, что не готовы противостоять Лебедю, не хотят участвовать в политической борьбе в крае. Я их, как бизнесменов, по-человечески понимал, но предложение их не принял. Тогда они решили договориться о продаже своих пакетов с Березовским и Абрамовичем. Целью этой договоренности являлось противостояние группе "Сибирский алюминий", которую тогда поддерживал Чубайс. Красноярские акционеры оказались в результате этой договоренности между двух огней, но продавать акции так и не стали, несмотря на давление, которое оказывалось как на меня, так и на мое окружение.
Я утверждаю, что мой арест в Венгрии был организован правоохранительными органами с помощью людей, занимающихся алюминиевым бизнесом. Меня пригласили на встречу в Будапешт люди, занимающие достаточно высокие посты. Целью встречи было достижение каких-то договоренностей по КрАЗу. Я спокойно поехал на встречу, даже не подозревая, что отдельные людишки из ГУБОПа работают так грязно и позорно.
— Переговоры по акциям продолжились в тюрьме?
— Как только меня задержали, ко мне сразу поехали разные "парламентеры", чтобы, как они утверждали, договориться по акциям, которыми владели красноярские акционеры. Они просили продать их взамен на свободу. Ко мне приезжал по этим вопросам и сегодняшний "потерпевший" Вилор Струганов. Честно сказать, такое предложение с его стороны меня удивило, поскольку он никогда не имел никакого отношения к заводу. Он мне передал письмо с предложением решить мои проблемы взамен на свободу и определенную цену пакета. Я отказал ему во всех его предложениях и посоветовал не участвовать в разборках на КрАЗе.
Когда через шесть месяцев меня перевезли из Венгрии в Россию, я ровно сутки был в Москве, а потом меня забрали в Красноярск, где я просидел четыре месяца. В Красноярске мне снова начали разными способами предлагать сделки. Но я прекрасно понимал, за что меня задержали и в чем меня обвиняют, что все это не более чем фикция, политическая игра. Я просто был уверен, что меня выпустят, но все оказалось не так просто.
— А правда, что переговоры по продаже акций КрАЗа с вами вели даже сотрудники ФСБ?
— В 1997 году в Красноярск ко мне приезжал сотрудник ФСБ Игорь Курганов. Я был тогда избран председателем совета директоров КрАЗа. Он был в гостях у меня дома, именно там, где меня последний раз арестовали. Он тогда просто пытался лоббировать интересы "Сибирского алюминия", лично Дерипаски. Но я не мог пойти ему навстречу, поскольку завод — это не колхозный рынок: кого хочу, того пущу. У Дерипаски на тот момент не было ни одной акции завода. Впрочем, нет их у него и сегодня.
— А почему вы не можете договориться?
— Вы поверите, если я вам скажу, что у меня с этими людьми разные цели и задачи? Я жил и живу в Красноярском крае и считаю, что должен все делать на благо края. А те, кто мне делает различные предложения, так и не поняли этого. Сдаться и встать на колени в жизни легче всего, но как потом жить и быть тем, кто ты есть сегодня?
— Чем вы занимаетесь в "Лефортово"?
— Я занимаюсь собой, отдыхаю, восстанавливаю здоровье, пополняю багаж знаний, читаю книги, смотрю телевизор, а также читаю ваши издания, которым я симпатизирую, хотя хозяин ваш не очень симпатичен мне.
— Один из свидетелей заявил на суде, что в Красноярске существует "синдром Быкова" — страх...
— "Синдром Быкова", страх, существует только у Лебедя и его прислужников.
 |
|