На данный момент в мире существует множество различных пенсионных систем. Однако, на мой взгляд, из них с точки зрения функционирования накопительного элемента наиболее перспективными являются два типа, один из которых реализован сейчас в Норвегии, а другой — в Новой Зеландии.
В первом случае накопительный компонент существует как резервирование доходов от природной ренты в интересах пенсионеров. При этом, что особенно важно, он централизованно управляется. Для этого в Норвегии работает государственный фонд, который часть средств инвестирует сам, а часть отдает частным управляющим компаниям, но очень жестко регулирует их инвестиционную деятельность и уровень издержек. Фонд имеет право вкладывать эти средства по всему миру — например, в ценные бумаги, в недвижимость. Преимущество этого подхода — низкие издержки управления и низкие риски из-за глобальной диверсификации портфеля.
Второй наиболее эффективный вариант функционирования накопительного пенсионного компонента — квазидобровольный формат. Такой вариант сейчас реализуется в Новой Зеландии. Благодаря автоматической подписке на отчисление средств там удалось достичь очень высокого уровня охвата населения страны — около 80%. Также отмечу, что, если накопления существуют в добровольном формате, а взносы платит работник (а не работодатель, как в России), государству в кризисной экономической ситуации сложнее их изъять, так как они полностью являются собственностью граждан. В то же время в странах, где накопительная пенсия формировалась как часть обязательной пенсионной системы, а взносы уплачивал работодатель, случаи национализации накоплений происходили чаще. Примером такого случая можно рассматривать Венгрию — из-за роста госдолга в начале 2011 года венгерское правительство фактически национализировало частные фонды, объем пенсионных накоплений которых достигал на тот момент $14,5 млрд. Аналогичным образом ситуация с конфискацией накоплений развивалась в Аргентине в 2008 году.
Отдельно необходимо отметить, что как накопительная, так и чисто страховая распределительная система не обеспечивают полной защиты от риска бедности. Это подтверждает пример Чили — эта страна одной из первых создала экспериментальную пенсионную систему, основанную только на пенсиях накопительного типа. Во время экономического кризиса 2008–2009 годов население обнаружило, что размер такой пенсии не способен обеспечить прожиточный минимум. После окончания кризиса стоимость накоплений выросла, но урок был усвоен — и в Чили в дополнение к накопительной компоненте создали аналог российской базовой пенсии, выплачиваемой из бюджета и защищающей пенсионеров от бедности.
Таким образом, модель, предложенная недавно Минфином и ЦБ, ориентирована на пример Новой Зеландии — и есть вероятность, что она будет работать во многом так же эффективно: накопления будут застрахованы, государство предоставит стимулирующие налоговые льготы, люди будут собственниками своих накоплений и получат возможность частичного расходования средств на неотложные нужды (прежде всего на лечение). В случае повышения пенсионного возраста можно предусмотреть возможность использования накоплений для более раннего выхода на пенсию. Многие сомневаются, что к участию в новой системе можно будет привлечь большую часть населения, однако здесь можно вспомнить пример Сингапура, где строительство накопительной системы было начато несколько десятков лет назад с нуля. Тогда Сингапур в мировом рейтинге благосостояния находился еще ниже, чем Россия сейчас,— и тем не менее население не стало возражать против выплаты отчислений на пенсии.
Хотя, конечно, после такого длинного периода перемен в пенсионной системе любые новые реформы могут восприниматься настороженно. Но реформировать нынешнее состояние накопительного элемента пенсионной системы было необходимо, так как в 2002 году мы взяли едва ли не худшие черты тогдашних накопительных пенсионных систем. В результате мы получили накопительную пенсию в обязательном формате без права собственности граждан на накопления и соответственно с возможностью государства эти средства национализировать. В условиях отрицательных реальных ставок доходность инвестирования была низкой, а недостатки регулирования не позволили сократить затраты на управление накоплениями.
Основной риск для работы новой модели накопительной пенсии, на мой взгляд, заключается в тех правилах ее инвестирования. Приемлемое сочетание доходности и риска может обеспечить инвестиции по всему миру, однако для России по политическим причинам такое решение пока неприемлемо. Инвестиции же в российские государственные активы — будь то инфраструктурные проекты или государственные ценные бумаги — всегда будут конфликтом финансовых интересов, так как пенсионным фондам нужна будет максимальная доходность таких вложений, а их кредиторам — минимальная.