24 января, воскресенье
Войти в профиль
Власть

Коротко

Новости

все новости

Подробно

Конец викторианской эпохи

Журнал "Коммерсантъ Власть" от , стр. 9
       Уход Виктора Геращенко с поста председателя Центробанка стал, без преувеличения, самой громкой отставкой за двухлетнее правление Владимира Путина. Чтобы понять все значение этого события, достаточно сравнить Виктора Геращенко с его преемником — Сергеем Игнатьевым.
Знаменит, но повержен
 
Удаление Виктора Геращенко — знаковое решение Владимира Путина. Сказать о Геращенко, что он признанный мастер игры на валютной бирже, значит не сказать о нем ничего. Он был священной коровой российской экономической политики.
       Геращенко — фигура уникальная хотя бы потому, что на исходе советских времен он был главой Госбанка СССР, проведшим половину профессиональной жизни в совзагранбанках, единственных коммерческих банках, которыми располагал Союз. Советско-партийное прошлое нисколько не помешало ему с перерывами быть главным банкиром России и при Борисе Ельцине, и при Владимире Путине. Человека с такой биографией в российской власти больше нет. Не стало и Геращенко.
       Борис Ельцин его уже увольнял. За "черный вторник" 11 октября 1994 года, когда курс рубля на Московской межбанковской валютной бирже упал на 27%. Рассказывают, в тот день Геращенко сиял и чувствовал себя если не именинником, то человеком, блестяще справившимся с нелегкой задачей. Кем была поставлена задача — властью или коммерческими банками, так до конца и не выяснено. А о положительной роли девальвационного эффекта, о чем правительственные и кремлевские экономисты наперебой твердили в 1999-2000 годах, в те времена никто не заговаривал. Сам же Геращенко, как говорят очевидцы, узнал о своей отставке на заседании тогдашнего "малого совнаркома" — правительственной комиссии по оперативным вопросам от ее председателя Олега Сосковца и не мог скрыть разочарования.
       Ельцин же и вернул Геращенко на престол Центробанка после куда более мрачного понедельника 17 августа 1998 года, когда курс рубля, до последнего насильственно удерживавшийся в валютном коридоре председателем ЦБ Сергеем Дубининым, при ажиотажном росте процентов по ГКО, чему попустительствовал министр финансов Михаил Задорнов, рухнул уже в 3,5 раза.
       Свое возвращение Геращенко воспринял как должное. С тех пор его уже ничто не могло удивить. Он стал подчеркнуто независимым и за кресло не держался. И это не было бравадой. Именно независимость его и подвела.
       За что Владимир Путин уволил Виктора Геращенко или дал ход его заявлению (написанному, как утверждают, еще 12 марта), что, по сути, одно и то же? Ведь на этот раз курс рубля если и заслуживал упрека, то разве что за излишнюю крепость.
       Главное — Виктор Геращенко, если прибегнуть к спортивной терминологии, хотел (имея к тому все основания) считаться звездой, а не рядовым командным игроком.
       Он открыто спорил с правительством. Причем отнюдь не по малозначащим вопросам. При обсуждении проекта бюджета 2000 года он представил в Думу проект "Основных направлений кредитно-денежной и валютной политики ЦБ", которые кардинально отличались от принципов, заложенных правительством в бюджет. Геращенко пообещал, что если он станет единолично проводить денежную политику, то экономика вырастет минимум на 10% за счет отказа от монетаризма, то есть при смягчении эмиссионной политики. Формально тот раунд Геращенко проиграл: под давлением правительства к первому варианту "Основных направлений" ЦБ добавил второй, который стал ближе к правительственным постулатам отказа от дефицита бюджета. На деле, как уже писала "Власть", экономический рост в России в значительной мере опирался на эмиссионную политику ЦБ, скупавшего нефтедоллары за свеженапечатанные рубли, которые стимулировали спрос.
 Долгие годы Виктор Геращенко несокрушимым столпом стоял на страже интересов сперва советского Госбанка, а потом российского Центробанка
Зато второй раунд боя с правительством, а заодно и с олигархами Геращенко вчистую выиграл. Олигархи инициировали проведение банковской реформы. Их поддержало правительство, усвоившее еще из переговоров с МВФ, что нехорошо, когда ЦБ — главный регулятор банковского сообщества — одновременно сам фактически является коммерческим банком, владея контрольными пакетами крупнейших банков, в частности Сбербанка и Внешторгбанка. Олигархи, которых представляли Александр Мамут и Петр Авен, сходились с правительством в том, что пора поторопить ЦБ на выход из капиталов коммерческих банков, но не поддерживали настрой правительства заменить ЦБ в капитале госбанков. Последние, по крайней мере в первоначальном варианте реформы по Мамуту, предлагалось вообще вывести из семейства банков, превратив их в специализированные по отраслям агентства доставки бюджетных денег до реального сектора.
       Виктор Геращенко банковских реформаторов невзлюбил. Настолько, что, как рассказывают, перед заседанием правительства, рассматривавшего будущее банковской реформы, на вопрос одного из руководителей госбанков, скромно ожидавшего вынесения решения: "Ну как вам реформа?", сверкнув глазами, ответил: "Какая там в жопу реформа!"
       Реформу Геращенко и в самом деле победил. Между ЦБ и правительством был достигнут компромисс в виде документа под скучным названием "Стратегия развития банковского сектора". Слова "реформа" в нем не было вообще. Там зафиксированы идея повышения требований к банкам и их переход на международные нормы отчетности. Но окончательные решение об уровне требований, как и о сроках перехода, оставлены за ЦБ. Единственное, чего отменить Геращенко не мог,— это график выхода ЦБ из капитала коммерческих банков, содержащийся в "Стратегии".
       Правительство и олигархи частично отыгрались на поле валютного регулирования. Когда вопреки протестам Виктора Геращенко был снижен норматив обязательных валютных продаж экспортеров с 75%, введенных Геращенко после августа 1998 года, до 50%.
       На перетягивание каната между ЦБ и правительством Владимир Путин до поры смотрел спокойно. Но его терпение дало трещину, когда Виктор Геращенко и Алексей Кудрин стали перепасовывать друг другу ответственность за инфляцию, вышедшую за расставленные для нее правительством флажки в прошлом году и продолжившую свой рост в 2002 году. Инфляция — это не схоластические споры о том, есть ли в России экономический рост. Рост цен ощущают все, кроме разве что правительства, которое на сверхплановый рост цен ответило возмущенным требованием к Госкомстату пересчитать инфляцию. Ответственность за инфляцию — это уже политика.
       Последней же каплей стала борьба Геращенко в присущей ему не слишком уважительной к оппоненту манере с поправками к закону о ЦБ, первый вариант которых был внесен от имени президента. Виктор Геращенко усмотрел в рождении нового органа управления ЦБ — Национального банковского совета приговор Банку России в его нынешнем виде. Делить власть в ЦБ с кем бы то ни было, хоть с президентом, хоть с правительством, хоть с обеими палатами Федерального собрания (представители всех этих институтов власти должны, согласно поправкам, войти в национальный наблюдательный совет), Геращенко наотрез отказался. Свой уход он обставил по всем законам драматургии. 15 марта, за пару часов до того, как информагентства разнесли весть о решении президента заменить его на Сергея Игнатьева, Геращенко в Думе отстаивал независимость ЦБ, прекрасно зная, что и его судьба, и судьба Банка России уже решена.
Многие считают, что Геращенко ушел красиво.
       
Тих, но возвеличен
       Сменщик Геращенко Сергей Игнатьев во многом антипод неуемного банкира. Во власти он с 1991 года, но не стал ни публичным политиком, ни известным аналитиком — он типичный закрытый технократ.
В своем последнем выступлении перед депутатами Госдумы Виктор Геращенко признался, что Сергей Игнатьев (справа внизу) всегда был с ним "в таком постоянном рабочем контакте"
В 1991 году никому не известный ленинградец, доцент вуза родного города, закончивший перед этим МГУ, враз стал зампредом все того же ЦБ. Сам он эту метаморфозу объясняет просто: "Меня позвал Егор Тимурович Гайдар". Вряд ли реформаторы первого призыва уже тогда примеряли Сергея Игнатьева к посту председателя ЦБ, он им нужен был там как глаза и уши. Однако сменивший Георгия Матюхина на посту председателя ЦБ Виктор Геращенко, по-видимому, не нашел в Игнатьеве необходимого профессионализма и удалил гайдаровца из банка. С тех пор Игнатьев побывал заместителем министра экономики, даже помощником Бориса Ельцина, после чего надолго осел в Минфине. Откуда и вернулся в ЦБ.
       Приход минфиновца на первый пост в ЦБ — это все равно что назначение гвардейца кардинала капитаном мушкетеров. Минфин и ЦБ делят финансовую власть и являются профессиональными конкурентами. Минфин отвечает за бюджет, и ему никогда не хватает денег, за количество же денег в стране отвечает ЦБ, поэтому конфликт неизбежен. Задачи Минфина чаще всего сиюминутные — нет денег на довольствие военным, перерасход на операцию в Чечне, финансирование науки опять не выполняется. ЦБ традиционно смотрит на Минфин свысока: банк не только распоряжается эмиссионным станком, но и задачи решает более возвышенные — курсовая политика, регулирование кредитного рынка. Минфин, в свою очередь, крайне недоволен неприкосновенностью ЦБ и постоянно норовит его укусить — обложить налогом, пересчитать прибыль, половина которой поступает в бюджет. Приложил к этому руку и Сергей Игнатьев.
 
Одной из последних его операций на посту первого замминистра финансов, отвечающего за банковскую реформу вообще (так что описанные похороны реформы, устроенные Геращенко, не могли оставить Игнатьева равнодушным) и реформу ЦБ в частности, была разработка механизма вытеснения Центробанка Минфином из капитала Внешторгбанка. ЦБ уже в этом году должен продать 40 из 99,9% принадлежащих ему акций ВТБ. Но как! В обмен на госбумаги со сроком погашения 10-15 лет и с купонным доходом в 1% годовых. Это грабеж, и впору им заняться Генпрокуратуре, которая в последнее время специализируется на собственной переоценке сделок хозяйствующих субъектов. Любопытно, как оценивает эту пока не состоявшуюся (усилиями Геращенко) сделку господин Игнатьев, оказавшись по другую сторону баррикад.
 
В любом случае механизм, предложенный Игнатьевым, показывает, что он способен идти в решении поставленной перед ним задачи до конца. Велено было получить ВТБ даром — пожалуйста. Для чиновника такая упертость качество хорошее. А Игнатьев все минувшие десять лет и был чиновником — чьим-то замом или помощником. Способность зама решать поставленные задачи — это хорошо, привычка решать задачи, кем-то поставленные председателю ЦБ,— плохо.
       В чиновничьей биографии Игнатьева известен еще один эпизод, демонстрирующий, как он действует, получив политический заказ. 28 июля 2000 года случилась встреча нефтяников с президентом и премьером. И там, на самом верху, нефтяным королям решили доказать, что они обсчитывают бюджет — недоплачивают налоги. Доказательство было возложено на Сергея Игнатьева. Он, привыкший работать с бумагами, в которых по определению дебет должен сходиться с кредитом, поступил просто. Взял и составил таблицу, из которой следовало, что с добытой тонны нефти разные нефтяные компании платят разную сумму налогов. Вывод напрашивается: есть те, кто делится с бюджетом, а есть те, кто норовит государственное утаить. Таблицу предъявили нефтяным олигархам, и те, свободные от чинопочитания, подняли ее, а заодно и ее автора на смех: как можно не учитывать затраты на добычу тонны нефти, которые у каждой компании индивидуальны, так как нефть залегает по-разному?
 
Два приведенных случая из биографии Игнатьева — это, конечно, немного. Но они настолько похожи, что первый вывод о новом председателе ЦБ очевиден: в отличие от Геращенко, который не одно и не два последних десятилетия сам принимал чрезвычайно ответственные решения и сам же организовывал их выполнение, Игнатьев пока прежде всего исполнитель, причем рьяный, выполняющий поставленную начальством задачу без оглядки на очевидные контраргументы. Сможет ли он перебороть комплекс вечного зама, который несовместим с должностью председателя ЦБ, еще будет видно.
       С другой стороны, его рвение сейчас может быть использовано и в благих целях. Уход Геращенко открывает дорогу банковской реформе и прежде всего прореживанию банков, естественно, на основе выработанных критериев. Сейчас банков насчитывается примерно 1300, из них живых вряд ли больше, чем тех, которые так и не оправились после августа 1998 года. Плачевное состояние банков порождает тотальное недоверие к ним, что тормозит и экономический рост, который невозможен без того, чтобы банки были настолько уверены в себе и в партнерах, чтобы отваживаться на долгосрочное кредитование промышленности. Игнатьев уже бросил своему предшественнику туманный упрек в том, что тот, располагая обширной информацией, мог делиться ею с коммерческими банкирами. Упрек может быть понят по-разному, самый конструктивный вариант толкования — пора задушевных отношений ЦБ и коммерческих банков закончена, впереди реформа. И ее Игнатьев может провести в присущей ему боевой манере.
       Если же вернуться к вопросам, мимо которых никак не пройти,— насколько управляем Сергей Игнатьев, не превратит ли он Центробанк в опору Минфина, что не пойдет на пользу ни ценам, ни рублю, ни всей экономике, то можно вспомнить еще один, на этот раз славный эпизод его служения. 18 июля 2001 года на заседании совета директоров АРКО Сергей Игнатьев голосовал против пролонгации кредита, выданного на развитие филиальной сети Альфа-банка под льготный процент в половину учетной ставки ЦБ. А пролонгация, между прочим, была предложена его непосредственным начальником — министром финансов и вице-премьером Алексеем Кудриным. Этот эпизод свидетельствует, что характер у Сергея Игнатьева есть. Как есть и стойкое нежелание оказаться вовлеченным в чреватую скандалом ситуацию. Это, безусловно, хорошо. Вот только кредит-то Альфа-банку был все равно пролонгирован.
       Абсолютной независимости у ЦБ при Сергее Игнатьеве и при обновленном законе о ЦБ уже не будет. Но вполне в силах Игнатьева оставить за Национальным банковским советом по существу представительские функции. И не пускать — уж во всяком случае думцев и членов Совета федерации — на кухню ЦБ. А с правительством и уж тем более с Кремлем Игнатьев будет договариваться. Способность договариваться — это хорошо, о качестве договоренностей пока говорить рано.
       Хотя есть у назначения Игнатьева и еще одна, уже чисто политическая сторона. "Власть" не раз писала о том, что равноудаление олигархов не привело к установлению мира на политическом Олимпе. Старая и новая элиты продолжают воевать за доступ к президенту, за властные рычаги и посты, за контроль над финансовыми потоками. Если рассмотреть появление в кресле председателя ЦБ Сергея Игнатьева с этой точки зрения, то это победа старожилов при власти, во всяком случае, новый председатель ЦБ не может считаться ставленником ни младопитерцев, ни выходцев из спецслужб. Да, Игнатьев, как сейчас и положено, ленинградец. Но, по собственному признанию, "знаком с президентом недавно". В Москве же появился гораздо раньше Владимира Путина.
       Что из этого следует? Назначение Игнатьева считает своей личной победой Алексей Кудрин, который уже отзывался о новом председателе ЦБ как о человеке "легендарной порядочности" (возможно, Кудрин так оценивает голосование Игнатьева в АРКО 18 июля 2001 года). Это вполне может дать Кудрину новые силы в борьбе за премьерское кресло. И поддержка Игнатьева может значить для него не меньше, чем благосклонность кадровиков президента. Значит, Игнатьеву предстоит участвовать не только в экономической политике, но и в чисто политических играх.
НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ
       
От "железного кулака" к "упертому человеку"

       "Власть" задавала два вопроса: чем вам запомнился Виктор Геращенко и чего ждать от Сергея Игнатьева? На второй вопрос ответили не все.

       Любовь Слиска, первый вице-спикер Госдумы:
       — Раньше о Геращенко говорили, что он банкир потомственный. Теперь его можно называть банкиром историческим. Оставаясь в тени, он удерживал власть от расточительства. Правда, создать надежную банковскую систему ему не удалось. Этого теперь все ожидают от Игнатьева.
       
Юрий Маслюков, председатель комитета Госдумы по промышленности:
       — Люди такого масштаба, как Примаков и Геращенко, возвращаются во власть, когда в экономике дела обстоят совсем плохо. А сейчас власть считает, что ситуация будет ухудшаться резко. Поэтому Геращенко не стали удерживать.
       
Сергей Егоров, президент Ассоциации российских банков:
       — Геращенко в последнее время говорил, что пора пожить для себя. Кроме того, его, конечно, подтолкнула к отставке ситуация с законом о ЦБ: он понял, что ничего не может сделать с предлагаемым статусом ЦБ, и решил уйти. Что касается Игнатьева, то я его планов не знаю.
       
Валерий Горегляд, первый вице-спикер Совета федерации:
       — Я знаком с Геращенко. Это открытый человек, не бросающий слов на ветер. Его я представляю в виде столпа, глыбы посреди бушующего моря, стоящего твердо, как волнорез. С Игнатьевым я знаком меньше. Знаю, что он чрезвычайно работоспособен, хорошо теоретически подготовлен, переубедить его можно, но сложно: он человек упертый.
       
Александр Жуков, председатель бюджетного комитета Госдумы:
       — Отставка Геращенко была для меня неожиданной: ему осталось доработать около пяти месяцев, и никакого конфликта при выработке закона о ЦБ у нас не было. Выдвижение Сергея Игнатьева мне представляется очень удачным, с его приходом ЦБ позиции не сдаст. А то, что он, как говорят, тесно связан с правительством, никак не повлияет на независимость ЦБ.
       
Александр Лившиц, заместитель гендиректора компании "Русский алюминий":
       — Тверже, чем Геращенко, рубль не защищал никто.
       
Александр Шохин,председатель комитета Госдумы по финансовым рынкам:
       — Я бы хотел отметить высокий профессионализм Геращенко. А Игнатьева я знаю более десяти лет. Он очень осторожный и взвешенный человек и вряд ли будет высказываться в пользу ускоренной девальвации рубля ради подъема экономики.
       
Владимир Жириновский, вице-спикер Госдумы:
       — Геращенко давно надо было уволить. Но назначение Игнатьева меня тоже не радует. Ведь что значит тот факт, что он начал образование с техникума? А то, что не смог сразу поступить в институт. И вообще, биография его мне не нравится.
       
Александр Хандруев, руководитель консалтинговой группы "Банки. Финансы. Инвестиции":
       — Геращенко мне запомнился непредсказуемостью — он три раза уходил и, как Иисус Христос, трижды воскресал. Он человек очень жесткий и принципиальный — железный кулак в бархатной перчатке. Сергей Игнатьев не новичок в банковском деле. Человек он непубличный и закрытый — в том смысле, что трижды подумает, а потом скажет.
       
Парламент о Геращенко
       "Если в бюджете сфер, где деньги могут тратиться без парламентского утверждения, становится с каждым годом все меньше и правительство гораздо более подконтрольно обществу в расходовании денег, чем раньше, то в ЦБ все по-прежнему решается келейно...
       Отдельная проблема — методы проведения денежно-кредитной политики. Руководство ЦБ уверено, что чем меньше Банк России дает обществу и рынкам информации о целях денежно-кредитной политики, о способах решения возникающих проблем, тем лучше. Но в данном случае тезис "что хорошо для Банка России — хорошо для страны" не срабатывает. Для ЦБ такая ситуация оптимальна: он, по сути, ни за что не отвечает, только за резкую девальвацию рубля. Проследите за обсуждением проблемы инфляции в последние два года. Как-то получилось, что в росте цен виновны все: естественные монополии, правительство, которое плохо их контролирует, Минфин, в декабре отдающий слишком много денег бюджетникам, и т. д., но не Центральный банк, в любой стране отвечающий за инфляцию никак не меньше, чем правительство.
       Для населения, предприятий отсутствие четких ориентиров в денежно-кредитной сфере означает прямые финансовые потери, неопределенность. Для России в целом — сохранение инвестиционной непривлекательности. Эта проблема также проблема закона о ЦБ..."
       Из интервью зампреда думского комитета по бюджету Михаила Задорнова газете "Время новостей" от 15 марта 2002 года.
       
Геращенко о правительстве и инфляции
       "Инфляция в 2001 году превысит первоначальные целевые показатели, но будет ниже, чем в прошлом году. Существенное воздействие на инфляцию в 2001 году оказывали факторы, находившиеся вне сферы контроля Банка России. К ним относится рост цен и тарифов на платные услуги населению, в первую очередь на услуги жилищно-коммунального хозяйства и пассажирского транспорта, а также повышение цен и тарифов на товары и услуги естественных монополий.
       При установлении ориентиров по снижению инфляции по итогам 2001 года до 12-14% Банк России исходил из выполнения следующих условий: правительство Российской Федерации принимает на себя обязательство не допустить повышения регулируемых на государственном уровне цен и тарифов на платные услуги населению по итогам года более чем на 21%; прирост цен и тарифов на продукцию (услуги) естественных монополий будет удержан правительством Российской Федерации на уровне 22-25%. Итоги января--августа текущего года свидетельствуют о том, что не все эти условия выполняются...
       Расчеты Банка России показывают, что в 2002 году уровень инфляции может составить 12-14% (из расчета декабрь к декабрю), или 14,1-15,3% в среднегодовом выражении.
       Банк России считает, что снижение инфляции на потребительском рынке до этого уровня в 2002 году возможно только при условии, что правительством Российской Федерации будут приняты необходимые меры по существенному снижению влияния структурных факторов на рост инфляции, рациональному управлению бюджетными расходами и государственным долгом..."
       Из проекта "Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2002 год".
Комментарии

Печать

PDF-версия

наглядно

Предыдущий слайд
Следующий слайд
1/1

Спецпроекты | все

Первые лица | все

Тенденции | все

Профиль пользователя