Сергей Глазьев поставил диагноз российской экономике — инфаркт миокарда. Об этом советник президента заявил в рамках III международного форума Финансового университета "Ловушка "новой нормальности". Глазьев раскритиковал действия монетарных властей, которые отпустили рубль в свободное плавание, и, по его мнению, получили инфляционный шок, от которого экономика не может оправиться до сих пор.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
В Кремле такую точку зрения не разделяют, заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, отвечая на вопрос "Коммерсантъ FM": "Глазьев в данном случае высказывал исключительно личную точку зрения. Мы ее не разделяем, более того, ее не разделяют ведущие экономисты, которые курируют экономический блок".
Советник президента Сергей Глазьев разъяснил свою позицию в интервью корреспонденту "Коммерсантъ FM" Владимиру Расулову.
— Вы заявили, что Россия — это больной с инфарктом миокарда. Что конкретно вы имели в виду?
— Это аналогия, конечно, связана с картинкой волатильности курса рубля, который я показал. Если вы покажете любому кардиологу график движения курса рубля в нашей печальной ситуации двухлетнего периода, то очень похоже на инфаркт миокарда. Такой диагноз любой кардиолог и поставил бы. Эта аналогия основана на том, что деньги в экономике похожи на кровь для организма, а сердечно-сосудистая система доводит с помощью крови до организма все питательные вещества, а потом вредные вещества изымает. И нам необходимо к денежной политике подходить, к экономике в целом именно как к живому организму. Если мы над ним издеваемся, занимаемся кровопусканием, организм уже, так сказать, еле стоит на ногах, болен разными болезнями, переломан весь, есть структурные перекосы, а мы еще дальше продолжаем лечить кровопусканием, то ничего хорошего из этого не получится. Вообще говоря, это не новость. В средние века так лечили людей. Наши денежные власти под руководством Валютного фонда очень напоминают эскулапов средневековой медицины в Западной Европе.
— Сегодня Антон Силуанов говорил еще об одном инструменте роста: правительство хочет уменьшить нагрузку прямую налоговую и увеличить косвенную. Как вы относитесь к этой инициативе?
— Я не понимаю, о чем он говорит. Но косвенные налоги, вообще говоря, самые плохие, скажем, НДС, был налог на ГСМ, помните. Экономике хорошо известно, что косвенные налоги имеют тенденцию возрастать по мере усиления степени переработки. Чем больше добавленной стоимости вы производите, тем больше у вас налоговое бремя. Исследования, которые мы делали в области НДС, четко показали, что этот налог угнетает экономическое развитие, он очень неэффективен, с точки зрения технологии его сбора, поскольку очень трудоемок, половина бухгалтеров только и занята тем, что почти 2 млн человек работает с этим налогом, начисляют в десять раз больше, чем мы собираем. И косвенные налоги все такие. Они, вообще говоря, гораздо хуже, чем, скажем, отработанные в мире рентные доходы, которые для нашей экономики наиболее были бы эффективными, потому что изъятие налога на сверхприбыль и недропользование не затрагивает потребителя. А тот налог на добычу полезных ископаемых, который мы имеем, перекладывается в цену потребителя. И любой косвенный налог обязательно перекладывается на потребителя. Поэтому надо научиться отделять прибыль и работать с прибылью. При этом сверхнормативная прибыль, которая образуется за счет природной ренты — или как недропользование, или за счет того, что товары особого рода, как алкоголь, предположим, — она как раз и должны быть главным источником налогообложения.