Правительство не намерено менять планы по приватизации. Она продолжится и в этом, и в следующем году, заявил во вторник глава Минфина Антон Силуанов. По его словам, ведомство надеется на повышение эффективности работы тех предприятий, которые становятся негосударственными. Ранее программу приватизации курировал помещенный под домашний арест Алексей Улюкаев. Своим взглядом на то, что произошло с главой Минэкономразвития, поделился обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер.
Фото: Станислав Кучер
При неизбежных политических последствиях, эта история — прежде всего про деньги. Не про мифические два миллиона, которые якобы потребовал федеральный министр, отвечающий за стратегию развития экономики России, а про миллиарды долларов, точнее, почти триллион рублей. В условиях кризиса и санкций, когда бюджетный пирог скукоживается до размеров крохотного пирожного, это огромные деньги. Именно триллион в общей сложности должна принести приватизация госимущества, которая началась с «Башнефти», а продолжится в ближайшем будущем приватизацией госпакетов «Роснефти», «Совкомфлота» и еще множества компаний. Алексей Улюкаев на своей должности был тем человеком, обойти которого при проведении этой приватизации было, мягко говоря, невозможно. Подозреваю, что представления главы «Роснефти» и некоторых других игроков о том, через кого эти грандиозные финансовые потоки призваны потечь, обогащая бюджет государства российского, сильно разошлись с видением Алексея Улюкаева.
Как мне кажется, договориться не удалось, и тогда была разработана операция по исключению министра из круга принимающих решения о распределении ролей и долей. Что произошло дальше? Один из главных вопросов, справедливо беспокоящих сейчас всех, кого интересует развитие событий в России в 2017 году: правда ли, что президент Путин целый год был в курсе каждого шага силовиков по делу Улюкаева, или на самом деле его поставили перед фактом в ночь суперлуния?
Истина, думаю, как всегда посередине. Я не верю в год «разработки» под личным контролем Путина, потому что эта версия демонизирует самого Улюкаева, поднимая его до уровня чуть ли не Троцкого при Сталине и одновременно ставит в дурацкое положение прежде всего президента. Мне сложно поверить и в то, что условные силовики в канун президентских выборов обнаглели настолько, что вообще не поставили Путина в известность. Случись подобное, можно было бы всерьез рассуждать о ползучем дворцовом перевороте.
Думаю, все было прозаичнее. Например, так. В какой-то момент, может, за неделю до ареста, а, может, за день, пришла к президенту некая компания добрых товарищей и сказала: «Такие дела, Владимир Владимирович. Есть два варианта. Первый — приватизацию будем проводить мы, и тогда все будет честно, красиво, казна получит много денег, а выгодоприобретателями станут структуры, подконтрольные настоящим патриотам России. Вариант второй — приватизацию будут проводить они, и тогда казна получит меньше денег, а бенефициарами станут мутные люди, связанные с Западом, сочиняющие для своих детей антироссийские стихи».
Предполагаю, что Путин в очередной раз выступил в привычной для него роли арбитра, разрешающего спорные ситуации в ближнем круге. Просто на сей раз благодаря особенностям момента (от пирога к пирожному) ставки оказались необычайно высоки, а потому пострадать должна была уже не любовница члена правительства, а сам член. Предполагаю, что решение далось арбитру нелегко. Но что делать — с самого начала кризиса было очевидно, что неприятные решения по крупным игрокам однажды принимать придется. Уверен, он прекрасно понимает, что это не последнее такое решение. Подозреваю, это понимают и те, кто оказался в истории с Улюкаевым по разные стороны баррикад. Они легко могут быть следующими. Поэтому и торопятся.
Любая история про большие деньги в России приводит к потрясениям в большой политике. Уверен, мы станем их свидетелями, и очень скоро.