Завтра в Вене пройдет 119-я ассамблея ОПЕК. Ожидается, что на ней будут сохранены квоты, которые организация установила 28 декабря (входящие в ОПЕК страны ограничили добычу на 1,5 млн баррелей в сутки). К этому решению уже присоединилась Норвегия, которая, как и Россия, в первом квартале ограничила экспорт на 150 тыс. баррелей в сутки. В преддверии этого события цены на нефть выросли: стоимость российской Urals на днях превысила $20 за баррель. Именно высокие цены на нефть вызывают спад в мировой экономике. Впрочем, сейчас этого может и не случиться: цены, несмотря на рост, находятся в диапазоне, устраивающем как потребителей горючего, так и нефтедобывающие страны, в том числе и Россию.
Изменение цен на энергоносители ведет к перераспределению доходов между производителями и потребителями. При нынешнем объеме потребления нефти повышение цены на один доллар за баррель в мировом масштабе приводит к росту доходов нефтяников на $28 млрд в год. Экспортная выручка российских нефтяников вырастает на $1,8 млрд. Страны ОПЕК в целом дополнительно получают $13 млрд, и их ВВП вырастает на 1,4%. Но нефтяные компании, в отличие от рядовых потребителей развитых стран, не тратят деньги на товары массового спроса. Более того, статистические данные показывают, что в первый год нефтекомпании тратят только треть от дополнительно получаемых средств. Поэтому результатом роста цены на нефть становится снижение общего уровня совокупного спроса.
Вместе с ценами на нефть меняется и себестоимость товаров и услуг, где есть "нефтяная" составляющая. Впрочем, в промышленно развитых странах с начала 70-х годов относительная зависимость экономики от цен на нефть снижается. В США двадцать лет назад объем ВВП в расчете на баррель используемой нефти составлял 640 инфляционно индексированных долларов (то есть долларов, имеющих нынешнюю покупательную способность), а сейчас — около $1500.
Изменение цен на энергоносители неминуемо отражается на общем уровне инфляции. Рост потребительских цен в США в 2001 году составил всего 1,1% по сравнению с 3,4% в 2000 году. Конечно, здесь сыграл свою роль и общий спад экономики, вынудивший некоторые компании снижать цены для улучшения реализации продукции, но роль почти двукратного падения цен на нефть недооценивать нельзя. Ну а при росте цен повышение общего уровня инфляции зависит от кредитно-денежной политики государства, а также от того, насколько потребители будут склонны пытаться компенсировать падение своих реальных доходов требованиями повышения зарплат. Во время нефтяных шоков 1970-х годов в западных странах рост зарплат приводил к росту цен и инфляция доходила до 14% в год (см. график). Справедливости ради нужно отметить, что тогда и цены на нефть были выше: в начале 80-х годов они поднимались до 65 инфляционно индексированных долларов за баррель.
Замечено, что повышение цен на нефть на $5 за баррель приводит к уменьшению роста ВВП на 0,25% ежегодно в течение четырех лет, после чего экономика "привыкает" к такому положению вещей. Но это сейчас, когда экономика стала менее энергозависимой. Нефтяные шоки середины и конца 70-х годов были настоящим испытанием для западных стран. Их экономики застало врасплох сначала арабское эмбарго 1973 года, а затем иранская революция 1979 года. В обоих случаях ВВП США сокращался более чем на 3%.
Можно констатировать, что при нынешней структуре экономики рост цен на энергоносители страшен не сам по себе, а скорее способен ускорить уже идущие негативные макроэкономические процессы. Если же это происходит на фоне неправильной либо запаздывающей кредитно-денежной политики, отрицательный эффект обеспечен.
Исследования валютных рынков показывают, что повышение цен на энергоносители укрепляет доллар США относительно других валют и негативно влияет на курс евро. Соединенные Штаты в меньшей степени зависят от импортируемой нефти, чем страны Еврозоны и тем более Япония. Страны ОПЕК и другие экспортеры традиционно инвестируют получаемую выручку в американские и другие номинированные в долларах активы.
Нельзя сказать, что наличие крупных природных месторождений обязательно предполагает крепкую экономику. Скорее оно развращает, освобождая правительства от необходимости думать о долгосрочных перспективах, а граждане привыкают к легким деньгам. Государственный долг крупнейшей нефтедобывающей страны, Саудовской Аравии, составляет $170 млрд, безработица среди мужчин достигает 15%, а экономический рост близок к нулю, несмотря на вполне благоприятную конъюнктуру нефтяного рынка последних лет. ВВП на душу населения составляет всего $8,5 тыс., что не намного выше уровня Аргентины. Большая часть нефтедолларов не задерживается в Саудовской Аравии, при этом полпроцента населения страны владеет активами стоимостью $750 млрд, в основном размещенными на Западе.
Для мировой экономики цены на энергоносители играют роль своего рода "встроенных стабилизаторов". При быстром темпе роста ВВП цены на все сырье возрастают, "охлаждая" экономику. А при замедлении темпов ее развития цены на нефть снижаются, тем самым оказывая благоприятный эффект и способствуя выздоровлению экономики. Низкие цены по большому счету тоже вредны. Они ведут к снижению инвестиций в геологоразведочные работы и расширение нефтеперерабатывающих мощностей, остаются без внимания энергосберегающие технологии. Прямое следствие — нехватка энергоносителей на рынке, резкий рост цен и сильные их колебания. Именно так случилось в недавнем прошлом: следствием низких цен на нефть в 1998 году стал их стремительный рост в 2000 году.
По мнению большинства мировых нефтяных аналитиков, сейчас цены на нефть, даже с учетом некоторого их роста накануне саммита ОПЕК, находятся в коридоре так называемых справедливых цен — в диапазоне долгосрочного равновесия, которое более или менее устраивает и нефтедобытчиков, и потребителей горючего (он составляет $18-22 за баррель). Впрочем, нефтяной рынок — вещь непредсказуемая, и резкие изменения цен на углеводородное сырье возможны в любой момент. Если США решатся провести военную операцию против Ирака, цена нефти обязательно покинет "справедливый" коридор. Нефтетрейдеры испугаются возможного снижения поставок и непредсказуемости позиции исламских нефтедобывающих государств, большая часть которых как раз входит в ОПЕК.
АНДРЕЙ КИРСАНОВ, аналитик FIBO