«Новому поколению не хватает умения уважать возраст»

Фильм «Доктор Стрэндж» покоряет российский прокат, а НЕЛЛИ ХОЛМС встретилась с сыгравшей в нем Старейшину Тильдой Суинтон, чтобы узнать, есть ли разница между актером и художником, что такое актерская игра, станет ли кино более «женским» в ближайшее время и есть ли Старейшины в жизни актрисы.

Второе имя актрисы Тильды Суинтон — Матильда, именно так, от Матильды, и появилась самая известная в мире Тильда. И Тильду-Матильду Суинтон не перепутаешь ни с кем. Мраморно-белая, под два метра, но при этом не стесняющаяся своего роста, она смотрит прямо в глаза, но не испытывающе, а пристально-задумчиво. Актриса, а теперь еще и режиссер, недавно Суинтон сняла документальную историю о своем друге — арт-критике, художнике и писателе Джоне Бергере, она принимает участие в проектах самых разных: от перформансов Оливье Сайяра до голливудских многомиллионных хитов. Вышедший в российский прокат «Доктор Стрэндж» — как раз из последних. Впрочем, по мнению актрисы, он сильно отличается от других фильмов, снятых по комиксам.

— Посмотрев фильм, я хочу задать вам вопрос об изменениях: насколько для вас было важно поменяться для этой роли внешне?

— Для меня это всегда имеет значение. Я обожаю перевоплощения — это вообще одна из тех вещей, которые вдохновляют меня сниматься в кино. Надо сказать, что в съемках для Marvel есть одна потрясающая особенность: создатели дают актерам возможность за несколько недель до старта съемок примерить на себя самые разные образы персонажа, чтобы составить собственное видение. Так что к началу мы четко понимали, какими должны быть наши герои. Лично я вернулась к тому, с чего, собственно, начала, но сам процесс преображения оказался удивительным приключением, в котором мы перепробовали массу всего для волос, лица и даже мочек ушей.

— Какие изменения претерпели ваши лицо и волосы?

— Мне нравится, как выглядит голова без волос, это полностью соответствует возрасту моего персонажа, но в то же время смотрится очень современно. И что еще важно — это лишает Старейшину гендерной принадлежности. А еще делает меня похожей на Кевина Файги (глава Marvel Studios. — “Ъ”), а он настоящий верховный маг. (Смеется.) Мне очень нравятся шрамы на голове героини — хотелось, чтобы у нее была история из прошлого, которая никогда не будет рассказана. Так что мы так и не узнаем, откуда они появились.

— Я бы хотела задать вам тот же вопрос, который задавала Бенедикту Камбербэтчу. «Доктор Стрэндж» очень отличается от фильмов про супергероев, где добро и зло четко определены. В этой истории добро объединяется со злом, и вы пытаетесь направить силу зла так, чтобы оно приносило пользу. Как вам удается направлять собственную энергию на разрешение проблем, как вы приходите к гармонии с природой самой себя?

— Какой прекрасный вопрос. Соглашусь с вами, что этот фильм не о супергероях, он о людях. И о магии. И больше всего мне нравится, что Старейшина учит людей такой магии, которую может использовать каждый. Может, у нас и не получится применять заклинания, открывать порталы и путешествовать через вселенную, но мы можем научиться очищать наш разум. У нас ведь всегда есть выбор, как реагировать на происходящее. Когда Доктор Стрэндж приходит к Старейшине, он сломлен, но он взрослый человек, ему уже давно не 15 лет, и это именно то, что мне очень нравится. Он мужчина с четким отношением к жизни, он достиг определенного положения в обществе, но сейчас на его пути преграда, которая может встретиться каждому из нас. Совсем необязательно попадать в автомобильную катастрофу, терять самого себя или все свои деньги, чтобы понять, что пришло время что-то изменить. Ему кажется, что он потерял все, и тогда Старейшина указывает ему на то, что у него все еще есть две самые главные вещи: его жизнь и его сознание. Мне самой очень повезло научиться этому пониманию у своих собственных «Старейшин». Я уверена, что независимо от того, какие испытания преподносит жизнь, всегда есть возможность выбрать, как именно на них реагировать. Концентрироваться на своем горе, печали, злости или желании отомстить не нужно. Вы можете сделать выбор в пользу любви. Направить ее во внешний мир, направить в него свет. И для меня было большой честью показать это зрителю.

— Что вы вынесли из истории своего персонажа?

— Вы знаете, мне всегда были интересны истории Гертруды Белл или Эстер Стэнхоуп — аристократок, отправившихся в пустыню. В определенный исторический момент английские женщины поехали на Восток — об этом как раз книга писательницы Лесли Бланш, которая называется «К диким берегам любви». Это была очень романтичная, на мой взгляд, тенденция и в то же время очень приземленная. Эти женщины росли в викторианскую и эдвардианскую эпохи, в большинстве случаев они были аристократками, от которых только и требовалось, что быть истинной леди, вышивать, носить корсеты и удачно выходить замуж. А были женщины вроде Гертруды Белл, понимавшей, что такая жизнь не для нее. Она хотела вырваться из привычного круговорота и начать свою жизнь где-то еще. И она сделала это, став правой рукой короля Фейсала и сыграв важную роль в определении границ Ирака и управлении страной. Ее история по-настоящему вдохновляет, особенно когда задумываешься, что значил факт появления женщины, путешествующей в то время в одиночку. Это можно назвать смелостью, а я бы сказала, что это истинное вдохновение, которому сейчас мы, современные женщины, можем попытаться научиться.

— Как вам кажется, приходилось ли ей бороться с мужчинами за более гуманный подход к решению политических вопросов?

— Я страстно верю в мужскую гуманность. Но я также верю, что если мужчины проявляют свои человеческие качества в политической сфере, то больше женщин проявляют желание работать вместе с ними. Мне кажется правильным, когда политика представлена широкими слоями населения.

— К слову о Старейшинах. Кто те самые Старейшины в вашей жизни, у которых вы учились?

— Первым моим учителем стала моя бабушка, которая прожила почти целый век — с 1900 по 1998 год. Она всегда со мной. Когда скончался ее муж, ей было 73 года, и она приняла решение начать жить заново. В 1973 году она одна отправилась в путешествия. Сначала в Россию, без переводчика, а в 74 года поехала в Китай, и я не думаю, что у нее были с собой путеводители или экскурсоводы, которые ее везде водили. Она говорила, что рай — это поехать туда, куда ты не планировала никогда попасть. Истории Гертруды Белл и Эстер Стэнхоуп очень напоминают историю моей бабушки и поэтому так меня вдохновляют. Бабушка была женщиной, которая любила жить по принципу «почему бы и нет». Шампанское в 11 утра? Почему бы и нет! Прогулка под дождем? Разумеется! Она бесконечно восторгалась жизнью и ценила ее во всех проявлениях. И это именно то, чему я у нее научилась. Конечно, есть в моей жизни и другие люди — мои любимые друзья, некоторых из них, к сожалению, уже нет с нами. Это Дерек Джармен, режиссер моего самого первого фильма, Дэвид Боуи, который так рано нас покинул, и Джон Бергер, которому сейчас 90 лет. Для меня большая честь знать этих людей и иметь возможность учиться у них. Они и есть мои Старейшины.

— Повлияла ли бабушка на ваше решение стать актрисой? Как вы вообще ею стали?

— Честно говоря, у меня до сих пор нет осознания того, что я стала актрисой, потому что я никогда этого не планировала. Моя бабушка не была актрисой, она была просто человеком, и она оказалась вдохновением для человека внутри меня. Актрисой я стала по воле случая, ведь я всегда была писательницей. На момент учебы в университете я перестала писать и начала принимать участие в пьесах, которые у нас ставились. Мне посчастливилось познакомиться с замечательными людьми, которые впоследствии стали моими добрыми друзьями. Они-то и ставили пьесы, и в какой-то момент я тоже стала в них играть. Я получала удовольствие от работы с друзьями, что, собственно, и сейчас помогает мне продолжать заниматься тем, чем я занимаюсь. Когда я ушла из университета, то некоторое время работала с ними в театре и тогда же поняла, что совершенно не хочу становиться профессиональной актрисой. А потом я встретила Дерека Джармена, начала работать с ним и уже никогда не оглядывалась назад.

— Что для вас актерская игра?

— Прежде всего, это именно игра. Игра с друзьями. Намного веселее, чем игра в слова, но все же игра.

— Если возвратиться к разговору о роли Старейшины в комиксе. Изначально ведь ваш персонаж был азиатом?

— Персонаж Старейшины был описан в комиксах в 1960-е годы Стэном Ли и Стивом Дитко под некоторым влиянием расистских стереотипов, а герой, которого Бенедикт Вонг играет в нашем фильме, был просто-напросто этническим клише. Старейшина был типичным тибетстким мудрецом, который живет на горе и передает свои знания белому герою. Поэтому для Скотта Дерриксона было очень важно искоренить все эти идеи и создать образ заново. И первым шагом стало решение сделать Старейшину женщиной. Затем он, конечно, задумывался над тем, чтобы женщина была азиаткой, но чем больше он об этом думал, тем сильнее эта мысль превращалась в еще один избитый стереотип, используемый в восточном кинематографе,— женщину-дракона. И тогда он решил создать кельтского персонажа и написал эту роль для меня, наверное, потому что я сама очень древняя. (Смеется.) Думаю, что разнообразие мировому кинематографу пойдет только на пользу. В то же время я абсолютно солидарна с разумными решениями, которые принимали Дерриксон и Файги ( один из продюсеров «Доктора Стрэнджа» — Кевин Файги.— “Ъ”) в процессе адаптации «Доктора Стрэнджа». Все это сделано для привлечения большей аудитории к просмотру фильма.

— Раз уж мы заговорили о принятии решений, то скажите, была это специальная накладка на голову или вы действительно побрились наголо?

— Это была магия кино, больше я ничего не скажу. Сам факт того, что подобный вопрос был задан, показывает, насколько хорошо справились со своей работой специалисты, с которыми мы работали. (Смеется.)

— А еще я была поражена терпением вашего персонажа. Сегодня мы живем в таком мире, где люди готовы потерпеть четверть секунды, но не более. Как у вас с этим навыком?

— Я довольна терпелива. Я очень ленивая и медленная, поэтому мне удалось научиться терпению. Будущее — это большая роскошь, и умение ждать помогает нам к нему прийти. Возможность не зацикливаться ни на чем конкретном, правильно расставлять приоритеты и проявлять терпение там, где необходимо,— это то, что нужно для принятия верных решений.

— Вы когда-нибудь сталкивались с людьми вроде Доктора Стрэнджа, с таким же раздутым эго и явными признаками нарциссизма? Хватает ли вашего терпения на них?

— Встречалась, и мне таких людей очень жаль. И да, к ним я отношусь терпеливо.

— В фильмах, основанных на комиксах, до сих пор не так много женских персонажей.

— Скоро это изменится. Капитан Марвел уже в пути. (Смеется.) Мы очень этого ждем, и я думаю, что женщина в роли Старейшины — это уже своего рода показатель того, что ждать осталось недолго. Очень важно помнить, что помимо изменения расовой принадлежности создатели фильма сделали Старейшину женщиной, и эта женщина — верховный маг, а не девушка 21 года в бикини. Разумеется, нам всем приятно смотреть на 21-летних девушек в бикини, но я рада, что создатели фильма немного отошли от стереотипов и раздвинули границы восприятия. Скоро выйдут «Черная Пантера» и «Капитан Марвел», и я уверена, что кинематограф будет продолжать двигаться в «женском» направлении.

— Вам нравились комиксы до того, как вы приняли участие в фильме?

— Да.

— Недавно вы вместе с Шарлоттой Ремплинг принимали участие в перформансе Оливье Сайара, в связи с чем хочется узнать и про этот проект, и про работу с Шарлоттой, и про ваше отношение к Парижу.

— С Шарлоттой мы были недолго знакомы до того, как начали вместе работать, а сейчас она стала моим другом. С директором Palais Galliera в Париже и «Архива костюмов» Оливье Сайяром мы несколько лет подряд делали перформансы на околомодные темы, а в этом году в рамках фестиваля Festival d’Automne a Paris решили сделать перфоманс о фотографии и пригласили Шарлотту Ремплинг к участию в сценах со мной и в эпизодах, рассчитанных на одного актера. Этот проект сам по себе очень интересен, потому что он не просто о фотографии, он о том, каково это — быть сфотографированным, ну а работа вместе с Шарлоттой была просто невероятной. Для меня большая честь иметь возможность называть ее своим другом. А что касается Парижа, этот город — драгоценность для меня, место, где живут мои друзья. Я не перестаю восхищаться его красотой и узнавать каждый раз с новой стороны. Я живу в Шотландии, так что Париж — именно тот город, в который я приезжаю чаще всего.

— Говоря о перформансах, насколько вы можете рассуждать о себе как о художнике или как о деятеле искусства, и как это соотносится с профессией актрисы?

— Как я уже рассказывала, стать актрисой я никогда не планировала. При этом я прекрасно понимаю, что для многих моих коллег актерская карьера — это нечто вроде путеводной звезды, за которой они неустанно следуют. Я же следую своему чутью. Я пришла из мира искусства и начала делать фильмы с художниками — настоящими художниками вроде Дерека Джармена, Питера Уоллена или Салли Поттер. Долгое время у меня вообще не было ощущения, что я работаю в киноиндустрии. И вдруг внезапно я попадаю туда и начинаю испытывать азарт. В Голливуде я всегда ощущаю себя кем-то вроде гостя, наблюдателя. И очень радуюсь тому обстоятельству, что работаю с настоящими профессионалами. Фильмы, в которых я снималась до того, как попала в Голливуд, были сделаны людьми, в первую очередь занимающимися визуальным искусством, а не кино. Но работа с Тони Гилроем, или Чарли Кауфманом, или Скоттом Макгихи — это уже совершенно другая история, это люди, которые профессионально занимаются делом. И признаться, мне до сих пор это в новинку.

Если коротко ответить на ваш вопрос, то я не вижу в этом соотношении чего-то особенного. Я просто иду по своему пути, помня, что попала сюда из мира искусства, с которым имею прочную связь. Перформанс The Maybe (речь о перформансе Тильды Суинтон, в котором она спит в стеклянном кубе.— “Ъ”) я впервые провела еще двадцать лет назад в Лондоне, когда о Голливуде даже не шла речь. И возможно, это наиболее наглядно показывает, где я сегодня себя вижу. В том самом кубе, олицетворяющем искусство.

— К слову о работе с друзьями. Скоро вы начинаете съемки фильма «Суспирия» вместе с Лукой Гуаданьино.

— Да, через неделю.

— Вы смотрели оригинальную версию фильма?

— Да, ту, которую снял Дарио Ардженто.

— Вы работали с ним, писали вместе?

— Нет, что касается этого фильма, то нет. Вместе мы работаем над другим проектом.

— Почему вам было интересно принять участие в этом проекте?

— Мы с Лукой партнеры по кинобизнесу, а еще хорошие друзья. Нам обоим очень нравится работа Дарио Ардженто, и конечно, мы бы не стали называть нашу картину ремейком. Скорее, это кавер-версия, как «Большой всплеск» и «Бассейн». Своей работой мы хотим выразить свое почтение фильму Дарио Ардженто и в то же время сделать что-то свое. Съемки еще не начались, поэтому мне пока больше нечего сказать. Разве что то, что я очень жду начала работы.

— Что вас привлекает в работе с режиссерами из других стран, представителями других культур?

— Это то, к чему я стремлюсь. Как я уже говорила, я начала свою карьеру с работы с Дереком Джарменом. Моим самым первым фильмом стал «Караваджо» в 1985 году, его мы привезли на Берлинский кинофестиваль. Именно там я и увидела международное кино, влюбилась в него и поняла, что это и есть мой дом. Во время фестиваля я познакомилась с двумя режиссерами из Германии, с одним из которых мы снимали кино на Фиджи. Это и есть международное кино, а я всегда была его частью. Я очень редко работаю в Шотландии или Великобритании. На самом деле «Доктор Стрэндж» — первый фильм, в котором я снялась в Великобритании с тех пор, как работала с Тимом Ротом над «Зоной военных действий». Тогда родились мои дети, которым сейчас девятнадцать лет. Я снимаюсь по всему миру, работая с Белой Тарром, Эриком Зонкой, Лукой Гуаданьино, и международное кино — это именно то, частью чего я стала; то, что поддерживает во мне страсть к тому, что я делаю.

— Как у вас складываются взаимоотношения со временем? Как вы с ним справляетесь, ведь время контролирует не всех.

— Нет ничего, кроме настоящего. И чем меньше мы привязаны к тому, что произошло в прошлом, даже если это произошло пять-десять секунд назад, тем больше у нас возможностей для реализации задуманного в настоящем.

— Мне кажется, то ваш Старейшина — это то, то нужно людям. В одних культурах к верховным магам относятся уважительно, а в других стремятся отказаться от любых упоминаний о них, совершенно не понимая мощь истории, которая за ними стоит.

— Да, это очень верно. Это один из немаловажных факторов, повлиявших на мое решения принять участие в этом фильме. Ведь это не эзотерическое артхаусное кино, рассчитанное на маленькую аудиторию, это кино под именем Marvel, которое увидит целое поколение. И для этого поколения идея женщины — верховного мага, Старейшины, которая мудра и уважаема и знает, что жить нужно, отрекшись от своего эго и страхов, может стать по-настоящему радикальной идеей. Этому поколению не хватает умения уважать возраст, и возможно, с помощью Marvel до них удастся достучаться.

____________________________________________________________________

Нелли Холмс