В Государственном музее А. С. Пушкина чтецами, хорами и фейерверками открылась выставка "Сокровища императорского Петергофа". Из знаменитой резиденции российских государей (ныне музея-заповедника "Петергоф") привезли многочисленные монаршие реликвии и копии фонтанных статуй.
Выставку открывали с большой помпой, как и положено началу юбилейной кампании. Застекленный музейный двор, украшенный золотыми статуями, стал похож на декорацию к внеплановому телевизионному ток-шоу (обычно здесь проходят съемки "Культурной революции" с министром Швыдким в главной роли). На сей раз роль конферансье исполняла Светлана Сорокина, с профессиональной непосредственностью перемежая личные воспоминания уроженки петербургских окрестностей общественным пафосом "гласа народа".
Народ тоже не безмолвствовал. Михаил Козаков в очередной раз оправдал свою репутацию темпераментного декламатора, прочитав из Пушкина и Бродского, замминистра Наталия Дементьева привычно исполнила свою дипломатическую миссию культурного сближения обеих столиц. Отсутствие объявленной, но не приехавшей Валентины Матвиенко компенсировалось длительностью музыкальных номеров и изобилием известных культурных лиц среди публики. Юбилейную рутину слегка взбодрил фейерверк, устроенный по образцам начала XVIII века. Директор петергофского музея Вадим Знаменов вместе со своим московским коллегой Евгением Богатыревым намекнули, что увеселительная программа на этом не закончится. Во время работы выставки обещаны какие-то специальные царские обеды, концерты и выгулы левреток.
На самом деле поражает контраст пышных торжественных речей и заманчивых обещаний и самой экспозиции, выстроенной с поразительной бедностью — как концептуальной, так и материальной. Убогие витрины, от которых смотрительницы окриками отгоняют посетителей (не дай бог разобьют плохо закрепленные стекла), примитивные шелковые оборочки, которые, очевидно, должны намекать на роскошные дворцовые драпировки,— все как будто специально сделано для того, чтобы убедить, что царские особы в быту были настоящими аскетами. Особенно это удалось экспозиционерам в разделе "Реликвии императоров". Личные вещи российских самодержцев разложены в одинаковые глубокие ниши-витрины, напоминающие не то монашеские кельи, не то пещерные захоронения — одним словом, что-то катакомбное. В трактовке царских реликвий как святых мощей, есть, конечно, некоторый смысл — если речь идет о бронзовом отпечатке руки Петра I, карманных часах Александра II, деформированных в момент его гибели от взрыва бомбы, шарфе, которым, по преданию, был задушен Петр II, или чернильницы, в которую Николай II обмакивал свое перо, подписывая отречение от престола. Но туалетное зеркало Елизаветы Петровны, подаренное Людовиком XV, или атласные туфельки Екатерины II в таком повышенном драматизме показа едва ли нуждаются.
Остальная часть выставки лишена и этого, пусть нарочитого, пиетета и похожа на витрины нормального антикварного салона — правда, богатого. Здесь и исторические раритеты из Особой кладовой (драгоценные кубки, эмалевые миниатюры, сервизы, чернильницы, табакерки, малахитовые столешницы и прочая бронза), и любимые картины императоров, их портреты, виды дворцов и парков, мебель. Честно говоря, зрелище вызывает досаду. Понятно, что фонтаны и дворцы перевезти в Москву трудновато, но без этой атмосферы даже самые эффектные исторические хиты выглядят сиротливыми вещдоками. Прозвучавшие оправдания в скудости выделенных средств не утешают: если уж затевать такие масштабные акции, то и реализовывать их надо со столичным блеском. А не в стиле провинциального краеведческого музея, каким неожиданно предстал перед москвичами блистательный Петергоф.