В Московском театре Гоголя состоялась премьера спектакля по пьесе Андрея Максимова "Маскарад маркиза де Сада" в постановке Михаила Фейгина. Из пьесы стало известно, что знаменитый маркиз развратником не был, а из спектакля — что картины разврата русский театр ставить не умеет, как не умел их ставить советский.
Единственное, что может завлечь на премьеру нового спектакля в Театр Гоголя, так это имя автора пьесы Андрея Максимова. Журналист, писатель, драматург и режиссер, больше всего он известен как ведущий телепередачи "Ночной полет". Оказывается, господин Максимов еще и историк и питает неподдельный интерес к выдающимся личностям прошлых лет. Впрочем, как и поставленные им спектакли "Моцарт и Сальери" и "Сон императрицы", "Маскарад маркиза де Сада" легко впишется в цикл "ночнополетских" передач. Схема та же: берется известное современное или историческое лицо и подвергается любовному процессу сдирания кожи. Максимов любит, как девочка Элли, открывать за масками великих и ужасных Гудвинов обыкновенных людей.
Скандального известного французского революционера, писателя и философа Донасьена Альфонса Франсуа де Сада постигла та же участь демифологизации. Господин Максимов задался вопросом: "А был ли мальчик?" — и рискнул предположить, что такового не было. А был хитрый и честолюбивый выскочка, который создал себе имя с помощью захватывающей легенды о развратнике и содомите, не признающем никаких нравственных законов. Мир жадно проглотил эту утку, и все, от знатных дам до революционных активистов, мечтали попасть на знаменитые оргии маркиза де Сада. Но весь фокус в том, что воплощать собственные фантазии в жизнь великому и ужасному де Саду не хотелось. Поэтому для подпитывания красивой легенды реальными фактами был нанят другой человек, инспектор полиции Маре, постепенно превратившийся в alter ego самого де Сада.
Эта история могла бы превратиться в интересный спектакль, если бы режиссер Михаил Фейгин не напичкал ее теми самыми глупыми пошлостями, которые по пьесе так ненавидел маркиз де Сад. Как и охочую до остренького французскую публику XVIII века, зрителей потчуют похлопываниями по мягким частям, пощелкиваниями кнутом, воплями, стонами и прочими вполне безобидными проявлениями разврата. Все персонажи бестолково суетятся, лазают без особой надобности по прутьям тюремной решетки, за которой происходит действие, произносят ничего не значащие фразы и совершают ни к чему не ведущие действия. Как будто актеров выпустили на сцену, дали им текст, но забыли сказать, что с ним делать. Единственно внятной за весь вечер выглядела лишь фраза Олега Гущина (маркиз де Сад), восседающего на бронзовом бюсте, подозрительно напоминающем Андрея Максимова: "Нет, спектакль не получился".
МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА