На сцене Театра наций французский театр De la Manufacture представил спектакль Сержа Маджани "Я отворял дверь времени плечом" по роману Марселя Пруста "В поисках утраченного времени".
Национальный драматический центр Нанси и Лотарингии известен в России как место проведения фестиваля Passages, представляющего современный театр Восточной Европы. В театре De la Manufacture побывала не одна российская труппа, а на этот раз его директор Шарль Торжман (Charles Tordjman) привез в Москву свой спектакль, поставленный им для одного из своих постоянных актеров, Сержа Маджани (Serge Maggani).
Все происходящее напоминало живую иллюстрацию к роману Брэдбери "451 по Фаренгейту": темным переулком немногочисленные пешеходы пробирались на задворки заколоченного досками театра и с видом заговорщиков рассаживались на ступеньках лестницы, которую представлял собой зрительный зал. Потом на задрапированную белой материей сцену вышел некто в черном и начал наизусть читать "В поисках утраченного времени". Собравшиеся напряженно внимали, как будто все книги Пруста давным-давно сожгли или сдали в спецхран.
Полному сходству мешало лишь то обстоятельство, что часть публики по-французски не понимала. Правда, она скорее составляла исключение из компании проживающих в Москве соотечественников Маджани, студентов языковых вузов и заядлых франкофилов, назначивших сходку в Театре наций. Тем не менее для этой немногочисленной части были устроены русские субтитры. Правда, они успевали передавать лишь десятую часть звучавшего текста. Иначе его плотность и сложность витиеватых прустовских фраз грозила превратить спектакль в сеанс группового чтения. Но и того, что было, оказалось достаточно, чтобы представить себе, о чем идет речь, и погрузиться в медитацию на заданную тему под музыку французской речи. Впечатление — как от посещения консерватории.
Серж Маджани занимался моноспектаклями с самого начала своей актерской карьеры. Он учился сначала у знаменитого мима Этьена Лекру (Etienne Lecrous), потом — на курсах у нашей бывшей соотечественницы Тани Балашовой. Именно она, по признанию актера, научила его играть не одну роль, а все сразу. Вот и в этом спектакле он не разыгрывает сцены из Пруста, а просто пропускает через себя текст, написанный от первого лица. Обходясь без декораций и с минимумом выразительных средств — только мимика и скупые жесты, актер оставляет зрителя наедине с его собственным воображением. Так что спектакль получается у каждого свой.
Во Франции такие моноспектакли не редкость и не считаются явлением элитарным. А Марсель Пруст стал у себя на родине просто национальным памятником. Поэтому решение постановщиков оставить "священный текст" в нетронутом виде вполне понятно. Концепция "чем лучше произведение, тем меньше его нужно трогать" нашла понимание в театральных французских кругах — спектакль получил приглашение на Авиньонский фестиваль. А московские зрители тем временем получили возможность подумать о своем собственном утраченном времени.
МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА