Азартная "Битва стилей" в лионском Дворце спорта завершила программу 17-й лионской Biennale de la danse, установка которой — "Танец ученый и танец общедоступный" (см. "Ъ" от 30 сентября) — обеспечила фестивалю аншлаги почти на всех спектаклях. За тем, как танец общедоступный безоговорочно победил танец ученый, наблюдала ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Фестиваль танец
Под конец биеннале в программе собрались имена знаковые, все хореографы — с новыми постановками на схожую тему: про сходящий с ума сегодняшний мир. Акрам Хан показал детский автобиографический спектакль "Chotto Desh". Рассказ от имени хореографа ведет танцовщик (40-летний Хан нашел двух дублеров, не только выучив их своей технике, но и выбрив до зеркальности головы, как самому себе,— так, что те, кто самого Хана на сцене не видел, могут и не заметить подмены). Часовое действо общедоступно и динамично. Веселое мультимедийное представление состоит из цепи забавных диалогов (на закадровые нравоучения отца-бангладешца танцовщик-"Хан" отвечает потешной пантомимой), из танцевальных сценок, частично перекочевавших из взрослого "Desh", и черно-белого мультфильма на заднике, в который вживлен реальный танцовщик (юный "Хан" как бы путешествует по индийскому лесу, то сражаясь, то братаясь с его обитателями). Победительное обаяние миролюбивого героя, его умение разряжать шуткой любую ситуацию ненавязчиво подсказывают, как следует выживать в экстремальностях любой среды.
На юмор, только черный, уповает и Ален Платель, со своей труппой "Les Ballets C de la B" представивший премьеру спектакля "Nicht Schlafen", посвященного столетию всемирных войн. Взяв за точку отсчета Первую мировую, водрузив в центре сцены трупы лошадей с задранными копытами, накрыв зрителей музыкой Малера, которую композитор Стивен Пренгельс расшатал душераздирающими конкретными шумами, режиссер Платель инсценировал ожесточенную сценическую бойню.
Первую половину спектакля она кажется чрезмерно наивной: артисты со звериной яростью рвут друг с друга одежду (довольно крепкую — джинсы например), рычат, лягаются, вцепляются в глотки, чуть не кусаются. Время от времени хаос всеобщей драки эстетизируется в виде замедленных парных дуэтов, надо признать, изобретательных и отлично исполненных (многонациональное воинство Плателя сильно прибавило в танцевальном мастерстве). Сочинение хореографии режиссер отдал на откуп артистам, и где-то в середине спектакля их импровизации на заданную тему зашкаливают за грань патетики, превращаясь в тотальный стеб. Один из персонажей эффектно издыхает на лошадином крупе, мастурбируя напоследок; двое непримиримых соперников меряются фаллосами в самом буквальном смысле — заглядывая друг другу в трусы; группы дерущихся то и дело замирают в живописных стоп-кадрах в стиле Делакруа: Ален Платель, специалист по неврозам, безжалостно развенчивает романтику войн, ставя чисто медицинский диагноз любой агрессии и неполиткорректно высмеивая зараженных ею, одержимых жаждой реванша и самоутверждения любой ценой.
Главная же баталия биеннале, "Битва стилей", анонсированная как сражение хип-хопа, неоклассики и современного танца, оказалась самой буйной, самой массовой и самой миролюбивой. Четыре команды по четыре человека: артисты Прельжокажа (отвечающие за danse contemporaine), бывшие артисты Форсайта, покинувшие дрезденскую труппу вслед за ним (вроде бы неоклассики), и две команды хипхоперов (знаменитая лионская Pockemon Crew и немецкая The Saxonz) — сражались в танцевальных поединках под неистовые вопли и топот ног полутора тысяч зрителей дворца спорта. Три тура боев с неочевидными правилами, зато очевидным судейством (пять членов жюри без всяких совещаний просто простирали руки в сторону победителей) прошли с нарастающей экзальтацией — артистов и публики.
Сражения оказались нешуточными: согласно условиям, эффекты убойных трюков не решали исход схватки. Учитывалась и музыкальность (диджеи крутили самые разные треки, от забойного бита до оперных арий), и умение контактировать с соперником в совместном танце, и импровизационная фантазия, и актерское мастерство. Все это было, не случилось только битвы стилей: "неоклассики" практически не отличались от "современников", и, вместе взятые, они бесповоротно проигрывали хипхоперам. Причем бравые рослые немцы, культивирующие этакую невозмутимость при телесном экстриме, столь же безнадежно уступали артистичным "Покемонам". Выросшие под мраморным портиком Лионской оперы лет десять назад, они с тех пор не раз обновили состав своей боевой группы. В битве участвовали молодые "покемоны", превратившие трюковой хип-хоп в полноценное искусство. Мягкий крошечный азиат, даже подпрыгивая на одной руке, все равно танцевал и даже "создавал образ": его задранные ноги игриво переплетались разнообразными крендельками, глаз подмигивал, тело изгибалось угодливой волной, а свободная рука дирижировала аплодисментами. Высокий костлявый индус брякался наземь так, будто решил рассыпаться на части; но, каким-то чудом выжив, вращался на носке предельно согнутой ноги, растянувшись длинным телом параллельно полу, и при этом иронически подергивал головой — дескать, думали, помру? Пухлый маленький араб запускал феерическое "перекати-поле" (на голове, плечах, коленях, спине) — его конечности мелькали велосипедными спицами, что на твоей Tour de France. А массивный чернокожий француз крутил сальто с какими-то двойными загнутыми кабриолями на такой высоте, что мог соперничать с главным российским "летуном" Иваном Васильевым.
Его-то, как представителя "классиков", и хотелось выставить против непобедимых "покемонов", да добавить еще "народников" из ансамбля Моисеева — вот тогда это была бы битва равных. Но увы, все 34 года своего существования лионская биеннале игнорирует танцевальную Россию, полагая, что родина "Лебединого озера" до сих пор тихо плывет по течению XIX века.