"Для осознания опасности американцам требуется гораздо больше времени"

премьера кино

— Как относятся к Эдварду Сноудену рядовые граждане в США? Знают ли они о нем и что думают?

— Большинство вообще не утруждает себя мыслями на эту тему. Многие просто не слышали о Сноудене, а из тех, кто слышал, полагаю, процентов шестьдесят-семьдесят верят официальной версии. Это непростая история, тот месседж, который Сноуден стремится донести, резко ломает стереотип сознания обывателя, который по-прежнему думает, что живет в обществе, регулируемом демократическим механизмом, а на самом деле он уже вступил в эпоху тотальной слежки и кибервойн. Может быть, европейцы — французы или немцы — более чувствительны к посягательствам на демократию. Что касается американцев, для осознания опасности требуется гораздо больше времени. Американский характер, он такой: если людям говорят, что кто-то действует против интересов государства и общества (например, табачные компании), значит, его надо наказать.

— Почему вы решили снять фильм о Сноудене?

— Именно по этой причине, чтобы о нем больше узнали. Фильм "Citizenfour" коммерчески не был так успешен, как "Фаренгейт 9.11" Майкла Мура, его видели не так много людей. Моего "Сноудена" благодаря широкому прокату, в том числе видео, увидят миллионы и узнают другую сторону этой истории, не совпадающую с официальной. Сноуден совершил свой поступок не за деньги, он не был русским шпионом, не хотел принести вред своей стране.

— Его можно назвать патриотом?

— Патриот — это плохое слово, я бы сказал, фашистское. Сноуден переживал за свою страну, он видел: то, что происходит, объясняется на самом деле не борьбой с терроризмом, а стремлением к экономической и финансовой власти. Это случилось на фоне событий 11 сентября, началось еще при Буше и расцвело при Обаме: в его правление стали преследовать журналистов.

— Хорошо, сегодня американцы не готовы признать мотивы Сноудена заслуживающими уважения. А в перспективе кем останется этот человек в американской истории и мифологии — героем или предателем? Или противоречивой фигурой, обреченной вызывать споры?

— Скорее всего, так. У людей нет индикатора, который позволил бы точно его определить.

— В вашем фильме одну из ролей играет Скотт Иствуд. Если бы режиссером картины был его отец Клинт Иствуд, она была бы снята с других позиций?

— Судя по фильму "Американский снайпер" — да. Американцы любят героев.

— То есть Сноудена в большей степени поддерживают демократы, может быть, и сторонники Хиллари Клинтон? А республиканцы, наоборот, отвергают?

— Не такой уж факт насчет сторонников Клинтон. Может быть, его поступки скорее способна оценить либертарианская секция Республиканской партии.

— В любом случае в США те, кто поддерживает Сноудена, верят, что его разоблачения укрепят Америку и американскую демократию. А почему, по-вашему, Сноудену предоставили убежище российские власти? Быть может, по логике: враг моего врага — мой друг?

— Не думаю. Владимир Путин не раз подчеркивал, что Россия и США — союзники в борьбе с терроризмом. Ваш президент, сам будучи сотрудником спецслужб, вряд ли одобряет действия Сноудена. Тем не менее думаю, что русские приняли его и дали убежище по гуманитарным соображениям. Да у них и выхода другого, по сути, не было, ведь власти США аннулировали паспорт Сноудена. Кроме того, между Россией и США нет договора о взаимной экстрадиции. По этой причине многие мошенники, виновные в присвоении больших денежных сумм, укрываются в США. Россия верит в договоры: эта традиция идет еще с советских времен. В свое время основополагающую роль играл Договор ПРО. Сейчас наступила другая эра — космического и кибершпионажа. Начало положили американцы развернутой в 2007-м кибервойной с Ираном. Все это возродило атмосферу недоверия времен холодной войны и страхи многих американцев перед тем, что Россия может вторгнуться в США.

— Где, по-вашему, больше свободы? В США? В России? Или ее не осталось нигде?

— В США по-прежнему есть свобода слова. Не могу сравнивать с Россией, особенно если говорить о политическом секторе, поскольку сам там не живу. Насколько могу судить, ваши последние выборы прошли без серьезных подтасовок, а Путин по-прежнему пользуется большой поддержкой, поскольку он защищает интересы своей страны.

— В прессе — возможно, из-за симпатий к Фиделю Кастро и другим левым политикам — вас называют социалистом. А вы сами как считаете?

— Вообще-то я капиталист. И мой отец был капиталистом. Я верю в эффективность свободного рынка. Но знаю и то, что государство должно его регулировать. Мне хорошо известно, что социализм как система в чистом виде тоже не работает.

— Все ваши фильмы связаны с политическими и другими актуальными реалиями. Но во многих ранних картинах вы рассказывали о вымышленных персонажах, теперь большей частью делаете байопики — фильмы о реально существующих или существовавших людях. В чем разница?

— Особенной разницы нет. Конечно, когда снимаешь криминальную картину или кино о футболе, можешь позволить себе больше фантазии, или сатиры, или показа насилия, чем в фильмах о реальных политических фигурах, даже если они игровые, а не документальные. В этом случае самым важным оказывается понять своего героя изнутри, не ограничиваясь готовым мнением, хороший он или плохой. Понять мотивы и пружины его поступков, часто скрытые от посторонних глаз. Так было, когда я снимал фильм о Буше. Это же относится к "Сноудену". Например, здесь было необходимо проследить влияние его девушки, ту связь, которая стала главной любовью его жизни и во многом предопределила его идеологическую эволюцию.