По официальной статистике, в Петербурге проживает более полумиллиона инвалидов, из них около 101 тыс. находятся в трудоспособном возрасте, работают из них примерно 42,8 тыс. и около 81,8 тыс. работников — пенсионеры. По факту многие лишь числятся в штате компаний. Мотивация и квалификация людей с физическими или ментальными нарушениями оказывается большой проблемой при трудоустройстве, но и уровень толерантности работодателей недостаточен. Главное: государство не сформировало здоровый рынок труда для людей с инвалидностью.
В России еще предстоит устояться пониманию, что при адекватной поддержке и достаточной вере в себя люди с инвалидностью гармонично вливаются в трудовое сообщество
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ / купить фото
Всю свою жизнь я прожила в Петербурге и могу по пальцам пересчитать случаи, когда в обычной ситуации — в транспорте, в магазине, на улице — я встречала инвалидов. Возникает ненормальное чувство, что у нас — целиком здоровое общество, которое считает инвалидов чем-то "не из нашей реальности" и поэтому разучилось сочувствовать.
Так много по телевидению говорится об особенной душевности, доброте русских, выгодно отличающих нас от жителей других стран, что с каким-то недоумением читаешь новости о том, что в одной из школ Москвы родители учеников потребовали заменить фотоальбом, где на одном из снимков запечатлена дочка учительницы — девочка с синдромом Дауна. Или о том, что в Красноярске жители одного из многоэтажных домов выступили против установки пандуса для детей-колясочников, которые могли бы посещать инклюзивный учебный центр на первом этаже: не хотели видеть их каждый день.
В городах практически отсутствует инфраструктура для инвалидов, а то, что установлено, за редким исключением, сделано "для галочки". На YouTube опубликовано множество видеороликов из разных городов России, где здоровые молодые люди тестировали пандусы на инвалидных колясках. Видимо, для того, чтобы пользоваться этими пандусами, инвалидом быть нельзя.
Сухая статистика
Невидимые инвалиды не такие уж несуществующие. Согласно официальным данным, в Петербурге насчитывается более 131,5 тыс. частично или полностью нетрудоспособных людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, что составляет 19,7% от общего количества инвалидов (из них детей — 2,9 тыс.). Инвалидов-колясочников — 15,5 тыс. человек (из которых 2 тыс. детей); с нарушениями зрения — примерно 9,5 тыс. (372 ребенка); 17,5 тыс. — с нарушениями слуха (детишек — 739).
В Петербурге в трудоспособном возрасте, говорит статистика комитета по труду и занятости населения Смольного (КТЗН), 101,5 тыс. жителей с инвалидностью, а работает из них примерно 41,8 тыс. — 41,2% указанной возрастной группы. В комитете гордятся: это один из лучших показателей среди всех субъектов РФ (выше только в Белгородской области — 42,8%), в среднем по стране он составляет 30,4%. Кроме того, по официальным данным, в городе работает 15% инвалидов-пенсионеров, примерно 81,8 тыс. человек. Этот показатель в среднем по России, утверждают в комитете, составляет 9,9%.
Спектр профессий достаточно широк: администратор, архивист, водитель автомобиля, делопроизводитель, инженер, комплектовщик, оператор станков и оператор ЭВМ, повар, продавец, социальный работник, менеджеры и специалисты различных направлений деятельности. Среди неквалифицированного труда — подсобный рабочий и рабочий зеленого хозяйства, вахтер, уборщик. Есть примеры трудоустройства юристов, экономистов, экскурсоводов, фармацевтов, художников-ретушеров, художников-конструкторов, художников компьютерной графики, реквизиторов, резчиков по дереву.
Правда, эксперты говорят, что нередко сталкивались с ситуациями, демонстрирующими отсутствие продуманных действий властей в части трудоустройства людей с ограниченными физическими возможностями: в частности, знают слабослышащих, которых обучали на психологов.
Стоит отметить, что по закону организации штатной численностью свыше 100 человек обязаны создавать рабочие места для людей с различными ограничениями возможностей за счет квоты. В Петербурге их выделено 21,3 тыс., заняты — 15,1 тыс. вакансий. В 2015 году из бюджета города на создание и модернизацию таких рабочих мест было направлено 89,6 млн рублей. В результате модернизировано 337 мест, инвалидам обеспечен доступ к 275.
В России при этом достаточно широко распространена практика, когда инвалидов трудоустраивают компаниям исключительно "на бумаге" — они числятся в штате, но фактически не работают.
Ценность быть полезным
Несмотря на пугающие примеры озлобленных выпадов сограждан, в стране есть много неравнодушных людей, которые создают проекты, помогающие людям с различными формами инвалидности социализироваться.
К примеру, в Петербурге с 2002 года работает некоммерческая и негосударственная организация "Центр социально-трудовой адаптации инвалидов "Мастер ОК"". Он не занимается прямым трудоустройством, а мотивирует молодежь к нему. "По нашему опыту, если человек на труд мотивирован, он находит свое место на рынке труда, — поясняет Ольга Эгель, заместитель директора "Мастер ОК". — Также мы не занимаемся обучением, мы формируем и развиваем практические навыки труда и ремесел в шитье, столярном деле и плотничестве, ткачестве, росписи по ткани, изготовлении изделий из кожи".
Здесь молодым инвалидам дают и навыки самостоятельного проживания: учат готовить, покупать продукты, ухаживать за собой и за своим жилищем. "К нам в мастерские ходят в основном ребята, которые по ряду причин не могут быть трудоустроены в открытом рынке труда либо в силу особенностей своего заболевания, либо в силу наличия нерабочей группы инвалидности. Здесь для них созданы защищенные условия труда с поддержкой специалистов и сопровождением", — рассказывает госпожа Эгель.
Центр существует на гранты, субсидии и пожертвования от компаний и частных лиц. Испытывает сильную нехватку финансирования, в связи с чем не имеет возможности долгосрочно планировать развитие мастерских, а самое главное — помочь всем нуждающимся в его услугах. На данный момент очередь составляет более двадцати человек.
"Наша долгосрочная задача заключается в том, чтобы создать в Петербурге сеть защищенных мастерских, в которых могли бы работать люди с любыми нарушениями здоровья и зарабатывать в них столько, сколько они смогут. Даже дополнительная прибавка в 1-2 тыс. рублей в месяц, заработанная собственным трудом, существенно повысит качество жизни инвалида в целом, не только в материальном смысле. Для каждого человека важно быть полезным и востребованным, в наших мастерских ребята получают такую возможность", — подчеркивает Ольга Эгель.
Одним из наиболее известных в России проектов в сфере трудоустройства людей с инвалидностью является проект Евгения Рапопорта и его жены Екатерины "Авоська дарит надежду". Основной костяк составляют инвалиды по зрению, которые плетут авоськи. Помимо них задействованы работники с другими нарушениями — по слуху, опорно-двигательной системы, ментальными. Они дорабатывают авоськи — красят, делают ручки и кожаные ярлычки, наносят логотипы, осуществляют основную часть продаж и логистики.
"Максимально в проекте было задействовано около 130 человек с инвалидностью. В настоящее время мы снова запускаемся после вынужденного перерыва и пока привлекли немногим больше дюжины. Количество занятых людей зависит от возможности продавать авоськи. Основная проблема в том, что нам физически негде их реализовывать, — говорит Евгений Рапопорт. — Проекты, направленные на трудоустройство инвалидов, поставлены в одинаковые рыночные условия с другими производителями и продавцами. Если проводить спортивные аналогии, то закон о защите конкуренции ставит на одну дорожку паралимпийцев и абсолютно здоровых спортсменов. Но арендодателям мы невыгодны, потому что на авоськах не получается высокая наценка, мы не в состоянии платить рыночные цены за коммерческую недвижимость. Это по факту невозможно, иначе стоимость авосек возрастет до такого уровня, что никто не станет их покупать".
Производственный цикл долгий. Для того чтобы наращивать объемы и занимать больше людей, проекту необходимо долгосрочное планирование, которое возможно только при наличии постоянных точек сбыта. "В Москве можно было торговать в ларьках, которые теперь, как известно, уничтожены. Раньше были места продаж в подземных переходах, где хозяева предоставляли для проекта торговые павильоны за 5 тыс. рублей в месяц. Потом торговые площади отошли структурам московской власти, аренда стала возможна только через конкурсные торги. Цены зашкалили за 200 тыс. рублей в месяц. В общем, мы лишились этих торговых мест", — рассказал господин Рапопорт.
Если бы у организации была возможность долгосрочного планирования, она смогла бы обеспечить занятость 700-800 человек, из них — 500 слепых. Но в России, по мнению руководителей проекта, сейчас нет никаких условий для людей с категориями инвалидности. "Допустим, те же слепые полностью сегрегированы. Трудоустройство — это путь социализации. Это не способ создать бизнес и заработать денег, а возможность встроить в зрячее общество слепых людей. Слепые соглашаются на все, лишь бы быть кому-то нужными, они очень этого хотят. Мы хотим, чтобы они получали человеческие условия для жизни, которая включает в себя и труд", — объясняет собеседник BG.
По его мнению, властям стоит либо законодательно изменить условия предоставления торговых площадок для социальных компаний, либо субсидировать арендные ставки.
Сейчас у проекта "Авоська дарит надежду" две собственные точки продаж — на Большой Дмитровке и ВДНХ, есть несколько партнеров. В Петербурге авоськи проекта продает мультибрендовый магазин молодежной одежды Chikipiba Room, расположенный в ТРК "Галерея".
Отношения равных
Чиновники и руководители некоммерческих организаций согласны в оценке основных проблем, связанных с трудоустройством людей с ограниченными возможностями. Важно и то, что отнесись власти к этому вопросу чуть внимательнее и рассудительнее, возможности их решения были бы.
Мария Алексеева, советник председателя КТЗН, у описываемой группы видит низкую мотивацию к труду и уровень профессиональных компетенций, а со стороны работодателей и трудовых коллективов — недостаточный уровень толерантности.
"Ситуацию можно поменять, с одной стороны, изменив отношение работодателей, с другой — самих инвалидов. Им необходимо избавляться от иждивенческой позиции и чувства неполноценности, а работодателям — от представлений, что труд людей с инвалидностью — социальное обременение, — сказала госпожа Алексеева. — Труд данной категории должен быть экономически целесообразным, ведь существует достаточно сфер, где они могут работать наравне с другими людьми и даже в чем-то успешнее. Для тех же граждан, кто не готов к выходу на открытый рынок труда, необходимо развивать систему защищенных мастерских, готовящих к трудоустройству, и систему наставничества".
Ольга Эгель согласна: к заблуждениям владельцев инвалидности она добавляет неадекватную самооценку собственных сил, лень, неумение и нежелание самому нести ответственность за свою жизнь. Наряду с этим госпожа Эгель отмечает, что оплата труда человека с любой степенью нетрудоспособности и его пенсия по инвалидности зачастую не дополняют друг друга, а наоборот — исключают.
"Для того чтобы решить эти проблемы, должна вестись планомерная политика и работа государства по формированию здорового рынка труда для инвалидов. Что касается закона о квотах, могу сказать, что если бы компаниям в их рамках дали возможность формировать рабочие места не только на базе своих предприятий, а в проектах и мастерских таких, как наши, то есть в общественных и некоммерческих организациях, то пользы от этого закона было бы значительно больше для всех", — подчеркнула госпожа Эгель.
Личный опыт
Сделай сам
Несмотря на то, что трудоустройство, социализация инвалидов — это ресурсоемкое занятие, требующее настоящей вовлеченности как общества, государства, так и самих людей с физическими и ментальными нарушениями, в России зачастую граждане, сами ориентированные на труд и не ожидающие никакого "особого" отношения, не могут получить даже гарантированную помощь.
Пример: Катя Крюк, молодая петербурженка, дизайнер одежды под собственной маркой Total Kryuk, инвалид III группы, у которой с рождения нет левого предплечья, но есть локтевой сустав, не может добиться положенного ей государством протеза. Пенсия составляет 4215,9 рубля. Если со всеми надбавками вроде отказа от лекарственных средств — 8009,99 рубля.
"За все время у меня было примерно 15 протезов (сейчас Кате 21 год. — BG). У каждого инвалида есть индивидуальная программа реабилитации, где прописано, какие лекарственные средства нужны, протезы, коляски, костыли и так далее — они бесплатны. По закону положено выдавать один протез каждый год до 18 лет, и один — каждые два года после 18.
Первый протез сделали, когда мне было примерно полтора года, в Институте Альбрехта, с тех пор пользуюсь протезами их производства, так как альтернатив в России нет. Несмотря на то, что замену делают бесплатно, периодически ее приходится ждать больше двух лет, так как финансирования от государства нет. Последний раз мне делали протез четыре года назад. Впрочем, можно поменять только оболочку, которая визуализирует руку человека, но финансирования на это, говорят в институте, нет тоже.
Платно целый протез я никогда не делала, так как стоит он около 120 тыс. рублей. Если только оболочка — около 5 тыс. рублей. В этом случае есть государственная компенсация затрат, но деньги возвращают не всегда, а если и возвращают, то не всю сумму.
Примерно год назад я подала все необходимые документы в многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг для того, чтобы сделать протез бесплатно, старый сломался. После этого нужно было ждать решения — по идее это просто бумага, где пишут, что тебе положен протез.
Ждала бумагу долго, после чего отправила видеообращение президенту РФ, тогда как раз было открытое общение с Путиным. На следующий день мне позвонили и сказали, что этот листик с решением готов. Я поехала в Институт Альбрехта и отдала им все бумаги. Меня поставили в очередь на протез и сказали, что не ясно, когда подойдет моя очередь, потому что государство выделяет разные суммы с разной периодичностью", — рассказала Катя Крюк.
На момент подготовки материала Кате склеили сломанный протез и дали оболочку, новый протез не сделали.