Откуда столица берет деньги на проведение праздников? Как подогревает интерес туристов к городу в кризисные времена? И как изменились отношения с бизнесом в 2016 году? Эти и другие вопросы политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Дризе обсудил с руководителем департамента экономической политики и развития города Максимом Решетниковым в рамках программы «Слушание по делу».
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— Сейчас все говорят только об одном — о пополнении доходов федерального бюджета и, наверное, московского тоже. Каково ваше видение доходов города Москвы? Что у нас происходит?
— Давайте сразу разберемся: для того, чтобы сбалансировать бюджет, надо говорить не только о пополнении доходов, но и об оптимизации расходов. Та ситуация, с которой Москва столкнулась в 2012 году, когда было введено новое законодательство по консолидированным группам налогоплательщиков, из города ушла нефтегазовая рента, в результате чего доля нефтегазового сектора снизилась с 16% в 2011 году до чуть более 2% в 2015 году, привела к тому, что налоговые доходы города росли с темпом в два с половиной раза ниже, чем росли доходы федерального бюджета и доходы других регионов Российской Федерации. То есть от нас ушла эта нефтегазовая рента.
— Вы имеете в виду офисы крупнейших нефтяных компаний?
— Даже не офисы, офисы-то остались. Система уплаты налогов изменилась. Деньги отчасти, что называется, остались в компаниях, произошло снижение налоговой нагрузки на них, отчасти распределились по другим регионам. Но это было не московское, это было федеральное решение, это были правки в Налоговый кодекс. Мы, конечно, вынуждены были на это реагировать. И на это мы отреагировали достаточно масштабной программой, в первую очередь, по повышению эффективности расходов городского бюджета. За четыре года мы создали самую эффективную — это признается даже независимыми организациями — систему государственных закупок, она позволяет нам экономить. По итогам 2015 года эта система закупок позволила нам сэкономить где-то 30-31% за счет того, что мы анализируем целесообразность закупок, стандартизируем закупки, делаем типовые требования, исключаем избыточные требования, прозрачные процедуры и так далее.
Далее за счет того, что мы повышаем производительность труда в бюджетной сфере, то есть мы отвязали доходы бюджетных организаций от их расходов, идет повышение за счет того, что повышаем адресность льгот и так далее. Все-таки наша первоочередная задача — оптимизировать расходы с тем, чтобы каждый бюджетный рубль давал отдачу.
— Касаемо оптимизации расходов: очень много правительство Москвы обвиняют как раз в этих непомерных расходах на озеленение, на благоустройство, на День города, на иллюминацию. Не кажется ли вам, что эти доходы несколько не соответствуют моменту?
— Я как финансист, экономист, немножко улыбаюсь этим обвинениям. Потому что на ту программу, которая была реализована в этом году, именно программу благоустройства, никаких дополнительных денег не было выделено.
— Мы открываем интернет и видим: одно дерево — 1 мнл рублей; одна корзина на Тверской улице — 2 млн руб.
— Давайте сначала по объему денег, а потом по эффективности закупок. Это два связанных, но немножко разных вопроса. Первое — никаких дополнительных денег мы на это не израсходовали. Мы просто собрали все деньги, которые по этим статьям в бюджете расходовались. Просто зачастую расходовались, что называется, размазывались по широкому перечню объектов, и вместо того, чтобы делать раз и надолго, каждый раз что-то немножко ремонтировалось. Мы это сконцентрировали, и за счет этого достигнут действительно видимый эффект. К сожалению, летом это было видно с точки зрения объема развернутых работ, но сейчас видим по результату, как это меняется.
С точки зрения закупки деревьев, действительно, очень сложная тема. Мы детально все эти сметы анализировали, смотрели. Но под те технические требования, которые выдвинуты, а они выдвинуты, — гарантии, длительное использование, контроль, что будет не просто посажено дерево, — у нас, к сожалению, был печальный опыт, когда мы посадили, а потом все высохло. А здесь конкретные гарантии подписаны в конкурсной документации.
В общем, мы прорабатываем это все на элемент в плюс. Извините, но это достаточно высокий стандарт содержания, и это действительно зачастую чуть более высокие расходы, но повышенный стандарт, пусть и чуть большая цена. В целом никаких дополнительных расходов, кроме концентрации ресурсов, не было.
— То есть вы уложились в бюджетные статьи?
— Да, мы просто сконцентрировали на определенных участках все эти деньги, которые и до этого тратились, но тратились, что называется, незаметно на локальные вещи, перешли к комплексности. Так мы идем, кстати, и в системе капитального ремонта домов, так идем в системе ремонта улиц, так идем в системе запуска того же Московского центрального кольца, когда очень большой объем работ делается на небольшой территории.
— Здесь возникает вопрос: нужно ли такие большие деньги концентрировать именно на благоустройство? Может быть, взять эти деньги и направить на здравоохранение, на образование?
— Боже упаси вас думать о том, что эти деньги снимаются с социалки, со здравоохранения и так далее.
— Или реконструкция в вестибюлях метро — может быть, что-то надо было перераспределить в другую сторону? С этих направлений на другие?
— Никакого перераспределения с социальных статей нет и быть не может. Все социальные обязательства Москва выполняет, более того, даже усиливает их. Сейчас верстаем проект бюджета и видим, что требуются дополнительные средства на лекарственное обеспечение, на какие-то еще социальные статьи, и в полном объеме будут эти потребности обеспечены, потому что это основа бюджета. А то, что мы делаем в плане благоустройства, в плане развития города — это те средства, которые мы по большому счету экономим от закупок. Это повышение эффективности бюджетных расходов, с одной стороны…
— То есть благодаря эффективности у вас выкраиваются деньги на благоустройство?
— Да. Первое — эффективность. И вторая очень важная тема — целесообразность, анализ целесообразности этих расходов. Действительно, возникает вопрос, а надо ли Москве в этих условиях вообще развиваться. Зачем мы запускаем это Центральное кольцо, зачем строить муниципалитет, зачем строить дороги?
— День города, праздники — такие вещи, может быть, сократить как-то? Потому что ладно, на Центральное кольцо мы согласны.
— Много раз считали экономику, в том числе и праздников. Праздники — это очень окупаемая история. Вас не смущает, что когда вы в Европу приезжаете — любой город возьмите, — в городе есть крупные городские праздники, и город иллюминирован, город украшен, город прибран. Европейцы тоже считают копейку, им-то мы верим.
— Ну, не надо кивать на них, может, у нас своя история.
— Поэтому мы тоже считаем эту экономику, мы видим рост потока туристов. Вы поговорите с отельерами: все отельеры отмечают, что такой загрузки гостиниц, как в этом году, еще никогда не было. И мы рассчитываем, что это еще увеличится к Рождеству и так далее, потому что эта плановость в проведении мероприятий повышает спрос на город, причем и со стороны россиян, и со стороны иностранных туристов, а главное, и москвичи выходят в свой город. Если вам угодно, то наша идеология общественных пространств, идеология городских праздников — это тоже идеология импортозамещения.
— То есть деньги окупаются?
— Абсолютно экономически окупаемая история. Я вам ответственно заявляю.
— Город становится красивее, лучше.
— А главное, мэр об этом говорил, — мы конкурируем с другими мировыми городами. Не надо думать, что город занимает какое-то эксклюзивное положение. Нет, мы находимся в жесткой конкуренции, и нам надо каждую неделю, каждый месяц, каждый год доказывать, что Москва — действительно мировой центр. И без всех этих мероприятий, очевидно, нам не выиграть эту конкуренцию, а главное, не удержать здесь тот креативный класс, тех людей, которые создают самую высокую добавленную стоимость в постиндустриальной экономике. Именно в расчете на это, на этих людей, на эту экономику, на будущее развитие и будущие рабочие места формируется этот пласт городской экономики и проводятся эти вещи.
Но при этом, еще раз подчеркну, это делается ни в коем случае не в ущерб социальным статьям, не в ущерб москвичам, потому что город должен быть для каждого, и это идеология московского правительства, идеология мэра города.
— Давайте в заключение поговорим о бизнесе, об отношениях московских властей и бизнеса. Много было проблем в этом году, мы знаем. Что здесь делается, какие налоги в городе, налоговая база, как вы сейчас строите отношения с бизнесом? Потому что есть очень много замечаний.
— Мы с бизнесом строим все отношения в режиме партнерства, в режиме обсуждения, в режиме открытости нашей позиции. И наша позиция заключается в том, что налоги должны платить все. Бизнес понимает, воспринимает и доверяет уже этой позиции, потому что та же тема с торговым сбором. Вы помните, это одна из самых острых историй, наверное, последнего года, сколько мы обсуждали ее, сколько было сломано копий. Что вы за последний год слышали про торговый сбор? Практически ничего. Все прошло крайне безболезненно за счет того, что у того добросовестного бизнеса, который работал и платил налоги, налоги не выросли, потому что торговый сбор вычитается из других налогов. Там нет роста номинальной налоговой нагрузки. А тот бизнес, который не платил, оптимизировался, скрывал и так далее, стал платить налоги. Но при этом сама по себе сумма (он стал платить налоги, мы получили 4 млрд руб.) — это оценка торгового сбора дополнительно для города.
— Он не ушел в тень?
— Сама природа этих сборов и природа тех новаций, которые мы вводим, в том, что от уплаты этого минимального налогового взноса очень сложно уклониться, практически невозможно. Если ты торгуешь, у тебя есть место, у тебя физический объект, понятный объем налога. Но при этом мы установили саму ставку на очень льготном уровне, мы установили на уровне патента, и мы видим, насколько там кратно растет число приобретаемых патентов в городе. Это все говорит о том, что бизнес начал легализовываться. Бизнес понимает, что та же стоимость патента в городе четыре года неизменна. Четыре года мы не меняем, хотя идет инфляция, идут какие-то процессы, более того, мы только понижали.
И это не воля первых лиц, потому что у нас были на каком-то этапе предложения: «Сергей Семенович, давайте посмотрим, здесь, наверное, слишком низкое налоговое бремя, можно чуть-чуть повысить еще?», на что он сказал: «Нет, мы обещали бизнесу. Есть поручение президента. Все, что хотите снизить, там, где вы считаете, что практика показала, что надо бы снизить, не очень справедливо получилось, вы это сделайте. Там, где повысить, давайте сейчас трогать ничего не будем». И мы уже четыре года, по-моему, с 2012-го не меняем патенты, соответственно, под них ввели торговый сбор. И это понятная, прозрачная и предсказуемая для бизнеса история. А предсказуемость для бизнеса, наверное, это самое главное.