Выставка современное искусство
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
В ММСИ в Ермолаевском переулке открылась выставка молодого художника Валерия Чтака "В моем случае ни в коем случае". Тех, кто знает Чтака по остроумной живописи, ждет сюрприз: на ретроспективе, устроенной как гипертекст, нет ни одной картины. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Валерий Чтак — герой нашего времени. Его творчество идеально отражает метания постсоветского интеллектуала между Сциллой моды и Харибдой глубины. И это не столько страдания молодого Вертера, сколько продукт социополитической реальности. Чтак вырос в девяностые, когда советским гражданам после нескольких десятилетий отношений внутри коллектива вернули индивидуальность, но тут же поставили на нее ценник и оформили как кредит. Лучше всего процесс виден на примере многочисленных субкультур: принадлежность к закрытым клубам манит свободой от общественного давления, но все аксессуары и внешние признаки можно и нужно покупать. Чтак тщательно и последовательно работает с молодежными образами личной свободы — рок-музыкой, граффити, скейтингом, разнообразной уличной тайнописью,— но пропускает все это через стройную и величественную систему интерпретации реальности, созданную московским концептуализмом. Его творчество, собственно, и есть концептуализм эпохи брендов, только в отличие от старших коллег Чтак не очень озабочен вопросом, что же такое искусство. Его больше интересует создание системы знаков, которая разворачивалась бы и в координатах универсальной крутизны, и в филологически изощренном поле современного искусства.
Его выставка, с редким для наших широт усердием откурированная Алексеем Масляевым, могла бы стать ретроспективой середины карьеры, как называют такого рода сольные музейные проекты на Западе. Но Чтак и Масляев отказываются подводить итоги, наоборот, они оснащают четыре этажа музея работами в любой технике, кроме холста и масла. Преемственность с концептуализмом подчеркивается кураторским текстом, расположенным змейкой по всей длине стен лестничной клетки и устроенным на манер карточек Льва Рубинштейна — с многочисленными цитатами из самого художника, статей о нем, стихов Дмитрия Александровича Пригова и Всеволода Некрасова, "Зависти" Юрия Олеши и десятков других текстов. Тут же воспроизведены некоторые картины Чтака, пришедшиеся к слову, например, трактор с надписью "Skatebeuys", и в этом составном слове весь художник: шаманство Йозефа Бойса встречается с уличным видом спорта, но любые попытки превратить такое межвидовое скрещивание в коммерческий слоган разбиваются о тщательно срежиссированную бессмыслицу (в данном случае трактор, который здесь ни к селу ни к городу). Собственно первый этаж и завешан раскрашенными Чтаком скейтами. Здесь же установлена рампа, так что любой желающий под личную ответственность может прокатиться на доске. На втором этаже находится еще один интерактивный экспонат — струны электрогитары, натянутые между стенами и подключенные к комбику. Зрителям разрешается дергать за струны и издавать громкие и не очень гармоничные звуки. В соседние залы можно заглянуть только через узкие прорези — и увидеть там группки скелетов в худи и кроссах, играющих на музыкальных инструментах в составе рок-трио а-ля группа Cream и рисующих граффити на грузинском языке. Это новейшее переложение центральноевропейского моралистического сюжета под названием "пляска смерти", пожалуй, смысловой центр выставки. Чтак подчеркивает здесь быстротечность моды: уже в самый момент, когда ты все еще играешь самый крутой соляк Восточной Европы, смерть стучится в дверь и вежливо просит уступить место очередным вечно молодым.
На третьем этаже Чтак построил инсталляцию из деревянных швабр, напоминающую инсталляции модного китайского художника Ай Вэйвэя. В паутине деревяшек спрятан настоящий мотоцикл с коляской, еще один артефакт ретрокрутизны. Наконец, четвертый этаж отдан под эфемерные росписи на фальш-стенах и академичную демонстрацию блокнотов художника. Здесь представлены графические идеи, либо ставшие картинами, либо навсегда застывшие в недодуманном состоянии. Идеальное место, чтобы посмотреть на то, как художник работает над постоянным ускользанием от моды и смерти. Этот каталог мотивов и поисков выдает в Чтаке фетишиста фрагментов и эффектных фраз, но кумулятивный эффект таков, что хочется выйти на уровень глобальных гуманистических обобщений. С высоты такого полета суть его ретроспективы проста: отложить плановое устаревание моделей личной свободы получается только с помощью искусства, которое по определению обращено в вечность.