То, что мы наблюдаем с 2014 года, можно охарактеризовать как операцию по принуждению к лояльности. Крымские татары нередко были проводниками проукраинских настроений на полуострове, и этому есть объяснение. При Украине большинство людей на полуострове имело просоветские настроения, потому что именно на годы советской власти с ее железным занавесом пришелся пик туристической популярности Крыма. Жители постсоветского Крыма видели в Российской Федерации некий СССР 2.0. А у крымских татар этих просоветских настроений не было, потому что именно советская власть депортировала их из Крыма. Крымские татары поддержали Майдан в том числе и потому, что видели в нем возможность получения национально-территориальной автономии, где на законодательном уровне будут закреплены их права (определенная квота в парламенте, обязательное знание крымскотатарского языка чиновниками и выборными лицами и так далее). Сегодня же Россия предлагает им так называемую национально-культурную автономию — это чисто российское изобретение, главная идея которого близка к обычному национально-культурному обществу.
У Крыма есть два мифа: русский миф и крымскотатарский миф. Эти мифы отвечают на главный вопрос: «Чем является Крым в историческом и культурном плане?». Русский миф опирается на имперское прошлое: «Севастополь — город русской славы, Крым — колыбель православия», и так далее. Крымскотатарский миф — это история о «растоптанном мусульманском рае» и «украденной родине». Эти два мифа конкурируют, причем в рамках русского мифа нередко нет места для крымских татар.
Подходы Москвы к взаимодействию с крымскими татарами менялись: сперва мы наблюдали, как Москва пыталась договориться: Мустафу Джемилева убеждали признать российские флаги над Крымом. Тот отказался. В итоге ему и главе Меджлиса Рефату Чубарову запретили въезд на территорию полуострова. После этого Москва попыталась устроить раскол внутри Меджлиса. Ряд активных функционеров Меджлиса получили должности в местных органах власти. Но самые авторитетные лица крымскотатарского политикума остались солидарны с Джемилевым и Чубаровым, поэтому Москва была вынуждена опереться на тех крымских татар, которые не пользовались поддержкой в обществе. Были созданы зависимые от власти общественные организации, которые должны были привлечь сторонников Меджлиса, но массового притока людей в них не было. Вместо закрытого крымскотатарского телеканала АТР был создан канал «Миллет», который называют общественным телевидением, хотя он полностью финансируется из бюджета и контролируются властью.
Все действия российской власти в 2014–2015 годах были направлены на десубъективизацию Меджлиса, то есть на уничтожение Меджлиса как субъекта влияния и выражения интересов крымских татар. Москва решила размыть политическое представительство крымских татар и уничтожить их возможность выступать в Крыму как отдельный политический субъект. К тому же власти проводят зачистку недовольных: люди регулярно исчезают, проходит обыски, возбуждаются уголовные дела и так далее. Проблемы возникли и у верующих, потому что Россия принесла на полуостров свои правила. Иногда обвинения в причастности к запрещенной в России «Хизб ут-Тахрир» являются способом борьбы с политическим инакомыслием. В образовании также наблюдаются негативные тенденции: из 11 школ, которые преподавали на крымскотатарском языке, осталось две. Хотя крымскотатарский язык считается официальным языком в Крыму, на деле это не более чем декларация, а все делопроизводство идет лишь на русском.
Что касается Меджлиса, у него были разные периоды существования. Социологические опросы показывали, что в 2011–2012 годах среди крымских татар накапливалась усталость от Меджлиса, люди говорили, что Меджлис не может решить их проблем. Но 2014 год привел к кардиальному изменению состояния общества. Контраст стал четче: или ты поддерживаешь Меджлис, или нет. Сейчас в крымскотатарском обществе отношение к Меджлису и к России разное, но в нынешних условиях социологически невозможно точно измерить эти настроения.