Азартные мира сего

Выставка история

У нынешних покемонов и компьютерных игр в эпоху Возрождения были вполне интеллектуальные предшественники — шахматы, волейбол и даже карты. О них рассказывает выставка "Игра!" в Инсбруке. Победив в себе зуд немедленно взять в руки шашки или кости, на ней побывал специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.

Инсбрукский замок Габсбургов Амбрас знаменит не только архитектурой и картинной галереей, собравшей портреты членов разветвленной семьи, но и кунсткамерой. В ней собраны свезенные со всего света редкости и необычности, к которым, в частности, относили изображения людей, отличавшихся особенностями развития,— с искривленными руками и ногами, непривычного роста или, например, покрытых волосами с головы до пят. Есть здесь и игры, прежде всего шахматы, считавшиеся занятием аристократическим и популярные у знати при многих дворах Европы. Несколько шахматных комплектов как из коллекции самого Амбраса, так и из других собраний показывают сейчас на выставке "Игра. Развлечения в эпоху Возрождения и барокко", включая уникальные экспонаты, такие как шахматы из янтаря: доску и набор фигур сделал около 1700 года мастер из Данцига Михель Редлинг, их предоставил частный коллекционер. Авторство установили по схожим доскам Редлинга из собрания дрезденских "Зеленых сводов" и нью-йоркского Метрополитен-музея. Показывают и шахматный набор из 54 фигур, предназначенных для игры на доске в 120 полей вместо привычных 64. Более того, самих фигур должно быть 64, дошло до наших дней меньше. А вот из костяного набора, сделанного во второй половине XVII века на российском Севере, в Холмогорах, и ныне хранящегося в венской кунсткамере, сохранилось лишь шесть фигур. Внешним видом они напоминают турецких воинов и относятся к временам, когда борьба с османами сплачивала Европу не хуже других ценностей.

Странно, что в самых ценных наборах обычно не хватает по несколько фигур — не воровала же их прислуга, не бросал разгневанный проигравший в камин? Оказывается, отдельные фигурки было принято дарить, в том числе как вклады в монастыри. Но главной добавленной стоимостью в играх оставалось удовольствие, даже если сами игры требовали затрат, как, например, игра в паллоне, прообраз нынешнего волейбола. Игра была распространена в Европе, прежде всего в Италии (у путешествовавшего по Апеннинам Гете есть ее описание), где профессиональные игроки вплоть до начала ХХ века зарабатывали больше всех спортсменов в мире. Дорого стоила и амуниция, судя по деревянным накладкам и шлему, показываемым в Амбрасе, они происходят из частной коллекции и выставляются впервые.

На популярность игр с мячом повлияли рассказы путешественников, вернувшихся из свежеоткрытой Америки: один из рисунков, датированный 1530-ми годами, запечатлел играющих в мяч двух индейцев. Они стоят друг к другу спинами и, судя по всему, бьют по мячу нижней частью туловища. Рисунок хранится в немецком замке Вольфегг в Верхней Швабии, в каталоге он воспроизведен впервые.

Впервые показывают публике и гобелен эпохи Людовика XIV, Амбрас получил его на длительное хранение. Неизвестный мастер запечатлел развлечения в эпоху, когда не было ни интернета, ни ночных баров: люди чинно сидят за столами, беседуют, играют в карты и трик-трак. Подобные почти идиллические сцены присутствуют и на картинах, изображающих крестьян за игрой в кегли. Одна из них принадлежит кисти Яна Стена, хотя на другой его работе — "Спор за игрой" из берлинской картинной галереи — уже мелькают ножи, кинжалы и шпаги.

Главная редкость выставки — датированные 1440 годом игральные карты из венской Альбертины. Уникальны они не только потому, что первые в своем роде и изображают понятные в наши дни девятки и семерки в виде зверей, птиц или диких людей, ведьм и разбойников. Это еще и первая в истории гравюра на меди.

Азартным играм отдан последний раздел выставки, рассказывающий не только о рулетках и игральных костях, но и том, как власть и церковь пытались бороться с вредным времяпрепровождением, порождавшим не только убытки в семейном бюджете, но и рост преступности. В Инсбруке напоминают о плакатах с текстами моралистов, обосновывающих вред азартных игр с точки зрения теологии, рассказывают о попытках кайзеров продавать патенты на право играть или ограничивать разрешенное для игр время, например, ярмарками. Исключение делалось лишь для знати, ей играть разрешалось везде, всегда и во что угодно: своих не сдавали.

Есть на выставке и утопический, по сути, рескрипт Марии-Терезии, императрицы Священной Римской империи, королевы Венгрии, Богемии, Далмации, Хорватии и других стран. Она пыталась запретить кости и другие основанные на принципе случайности игры, лишив участников экономического интереса; предполагалось, что проигравший может под прикрытием закона вернуть деньги, отобрав их у победителя.

В 1765 году плакат с рескриптом развесили тогда по всем городам и весям империи. Известно, чем кончилось дело: империи давно нет, а производство игральных карт и наборов для игры в кости процветало и процветает. Бинго досталось греховодникам.