Вчера министр культуры и СМИ ФРГ профессор ЮЛИАН НИДА-РЮМЕЛИН (Julian Nida-Rumelin) завершил свой визит в Москву. Он возглавлял германскую делегацию на германо-российских консультациях по культурной политике, которые прошли в Министерстве культуры РФ. Перед отлетом на родину министр посетил выставку Шенберга и Кандинского в Третьяковской галерее, где и ответил на вопросы корреспондента Ъ ИГОРЯ Ъ-ГРЕБЕЛЬНИКОВА.
— Композитор Шенберг куда смелее художника Шенберга. Не так ли?
— И у нас Шенберг в первую очередь композитор. В принципе, он вообще не художник, хотя и рисовал. Но делал это скорее для того, чтобы выразить свою борьбу со своими же эмоциями: картины были предназначены не для такой широкой публики. Эта выставка о том, как композитор Шенберг был заинтересован в искусстве Кандинского и как художник Кандинский — в музыке Шенберга. И все это — на основе вовсе не простой дружбы двух мужчин.— Теперь о главном. Российские СМИ внимательно следят за процессом возврата перемещенных ценностей и, к сожалению, министра Швыдкого зачастую критикуют, в частности, за нерасторопность его ведомства. А что в германских СМИ? Вашу позицию критикуют?
— В Германии с большим интересом наблюдают за процессом о перемещенных ценностях. И я не хочу скрывать, что за длительный период переговоров — а это около 15 лет, есть существенный прогресс. Сроки и результативность, конечно, вызывают критические замечания со стороны наших СМИ. Но прежде всего критика направлена на замедленный процесс с российской стороны. Хотя были и другие голоса. Говорили о том, что Германия должна поступать более гибким образом. Например, отказаться от части перемещенных культурных ценностей для того, чтобы вернуть хотя бы главнейшую часть этих ценностей. В большинстве случаев собственниками перемещенных культурных ценностей является как раз не государство, а частные лица, учреждения, институты. И поэтому Германия как государство может отказаться от возвращения ценностей, поскольку мы не являемся их собственниками.
— Какова ваша позиция?
— Я глубоко убежден в том, что пережитки прошлого, которые еще существуют между Германией и Россией, мы должны преодолеть: живем все-таки в условиях нового периода, нового времени. Но позиция германской стороны заключается и в том, что закон о культурных ценностях, принятый Госдумой, противоречит нормам международного права. Сейчас мы должны работать в том направлении, чтобы как можно скорее достичь его отмены. Хотя, с другой стороны, мы можем решить эту проблему, только если будем заботиться об улучшении культурного сотрудничества между нашими странами. Причем надеюсь, что с постепенным улучшением наших культурных отношений этот закон уже не будет играть той роли, которую он занимает сегодня.
В связи с этим у меня есть следующее желание и даже, я бы сказал, призыв. Мы должны взаимно признать, насколько чувствительна вся тема войны, связанные с войной жертвы и тот факт, что Германия была агрессором в этой войне. Это одна сторона. С другой стороны, сейчас мы должны открыть новую страницу в нашей двусторонней истории, должны преодолеть темные страницы германо-российских отношений и должны помнить о том, что в течение 300 лет у нас было очень плодотворное сотрудничество и мы должны продолжить как раз эти традиции, с тем чтобы найти прагматичные решения существующих проблем.
— На последних страницах истории российско-германских отношений немало спекуляций. И с российской, и с германской стороны предпочитали говорить не о реституции, а о "жестах доброй воли". Но это мало походило на правду: некоторые перемещенные ценности годами находились в германском посольстве в Москве, но их нельзя было вывезти. Вчера на пресс-конференции в Минкульте вы вновь говорили о политических аспектах? Есть ли они? Или происходит подмена понятий? Есть ли понимание того, что пора отказаться от лозунгов и патетики?
— Теперь я чувствую, что в России есть свобода слова. Вашей критикой вы попали в самую точку. И это при том, что атмосфера на время наших бесед очень хорошая и положительная. Я верю, что министр Швыдкой серьезно относится к тому, чтобы на самом деле улучшить германо-российские отношения в культурной области и вступить в новую фазу. Но, с другой стороны, решить детально все эти вопросы — очень и очень большая работа. Все продвигается тяжело. Но мне кажется, что мы не должны никак упускать из вида главную тему. А это как раз преодолеть прошлое, идти только вперед и смотреть в будущее.
— Вы знакомы с проектом закона, согласно которому будут возвращены витражи церкви во Франкфурте-на-Одере?
— Вчера мой российский коллега об этом очень подробно говорил. Вопреки прежней информации, которая у нас была, сейчас нам было сказано, что без этого закона никак: в соответствии с законом о культурных ценностях по каждому отдельному случаю надо иметь такой закон. Я в юридических деталях не разбираюсь, это не моя работа. Могу сказать, что с германской стороны предоставлено все, чтобы принять этот закон. Например, вопрос о собственности уже решен. Нет сомнений, что витражи принадлежат религиозной общине. С нашей стороны все совершенно ясно. Но несмотря на все это, появились еще некоторые детальные и технические вопросы. Но я очень надеюсь, что вчерашними переговорами мы решили и эти последние проблемы.