Руки прочь от Р.

В Рио-де-Жанейро избили бельгийского дзюдоиста, сообщают СМИ и попутно напоминают о том, что город небезопасен для гостей Олимпиады. Специально для “Ъ-Lifestyle” российско-бразильский художник и директор Государственной галереи на Солянке ФЕДОР ПАВЛОВ-АНДРЕЕВИЧ развеивает любые международные сомнения насчет Рио-де-Жанейро, города-пляжа и столицы летних Олимпийских игр. Кстати, в сентябре в галерее Марины Печерской на Винзаводе открывается первая в России персональная выставка Федора. Она называется «Временные памятники» и посвящена бразильским рабам — историческим и современным, тяжело страдавшим и продолжающим страдать за свою свободу.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Сейчас все мировое телевидение и интернет говорят о Рио вот что. Первое. В Рио будут теракты. Второе. В Рио так опасно, что нельзя выходить на улицу. Третье. В Рио опасный для жизни воздух и еще более опасная для жизни вода в море. Четвертое. Вообще о чем говорить, когда вирус Зика.

Отвечаю по полной программе на этот поклеп, возводимый на мой родной город мировыми СМИ, ведь в Рио уже почти десять лет находится половина моего тела, сердца и библиотеки.

ТЕРАКТЫ

Конечно, с этим никогда ничего неизвестно. И мир уже давно стал тем самым местом, где чем спокойнее и безопаснее поляна, тем вероятнее, что именно туда в следующий раз рухнет бомба. (Например, летать лучше теми авиакомпаниями, у которых недавно падали самолеты, как ни дико это звучит. А теми, у кого никогда не падали, — рискованно.) Но Бразилия — при своей дремучей рабовладельческой идеологии, негласном, но всеми практикуемом расизме и гигантском котловане, отделяющем богатство от бедности, — одна из не очень многих стран на свете, которые неинтересны мировому терроризму. Терроризм же местный никак не решается на резкие поступки, потому что, как только он, этот терроризм, соберется кого-нибудь взорвать, сразу же откуда ни возьмись начинает играть самба, и приходится пускаться в пляс.

В связи с этим нельзя не вспомнить мою любимую историю, недавно взорвавшую бразильские газеты. В маленьком городке на отшибе далекого штата Сеара некие две пары собрались в пятницу вечером заняться групповым сексом. Они еще друзей звали, но те не откликнулись. Нормальная история — бразильцы больше всего на свете любят веселиться и заниматься сексом, и, в общем, эти пары решили встретиться в доме, принадлежащем одной из них, чтобы отлично провести время. В этот же самый вечер один местный бандит решил ограбить как раз этот самый дом. Он надел черный комбинезон (чтобы сливаться с темнотой), черный же шлем с закрытым лицом и прорезью для глаз и ноздрей (чтобы дышать), взял пистолет, нож, отмычки, заботливо отрубил электричество, оказавшись около искомого дома, и полез в окно. Обе пары в этот момент были ужасно увлечены процессом, а увидав в окне человека в маске, решили, что это как раз один из их неподтвердившихся друзей в костюме ниндзя, повалили его на кровать и буквально растерзали (в эротическом смысле). Поскольку бандит тоже был бразилец, то ему ничего не оставалось, как отдаться веселью, — ведь секс бразильцы, по правде говоря, любят гораздо больше денег (и умеют им заниматься значительно лучше всех других наций на свете, но это уже другой разговор). Это я к тому, что, конечно, Бразилия — очень опасная страна.

КРИМИНАЛ

Это очень неприятно. И это правда, что, идя по Ипанеме или по Копакабане и имея при себе айфон, или деньги, или дорогие украшения, если подойдут и попросят отдать, показав пистолет, нож или что-то такое, вы все это отдадите, чтобы не рисковать самым важным. За девять лет сперва поездок, а потом жизни в Рио со мной такое произошло единожды, ну и отобранный телефон потом быстро вернули, поскольку с нами был местный житель, и телефон случайно отобрали именно у него — по всей видимости, пацаны в первый раз в жизни попросили у кого-то из старших наган, чтобы с ним пойти на дело, и боялись больше нашего.

Но есть и хорошая новость. Если носить с собой старый ненужный телефон (который ребятам с наганами не очень интересен) и немного денег кэшем (например, 200 реалов, чтобы им совсем уж не было обидно) и хранить кредитную карту в каком-то внутреннем кармане, а остальное просто не брать с собой, то 200 реалов (60 долларов) можно и отдать — в виде налога на роскошь быть в Рио. Не говоря уже о старом телефоне. Мы так ездили раньше в Индию, брали с собой ненужную одежду, чтоб раздать местному бедному населению. Вот и тут почти то же самое.

Конечно, Бразилия сейчас в чудовищном кризисе. Экзистенциальном, смыслообразующем и экономическом. Грабить стали больше, потому что работы нет, а за ту, что есть, часто не платят — нечем. Потому что фавелы — целая вселенная, без конца и края. Потому что белые не замечают черных. Потому что никто не хочет признавать ошибок. В этом последнем все очень похоже на Россию.

ВОЗДУХ

Ерунда про воздух. Конечно, посреди проспекта Президента Варгаса страшная загазованность. Но Рио — город-лес. Прямо в центре можно потеряться в джунглях — один раз три дня с вертолетом искали группу немецких студентов, решивших вскарабкаться на Педра-да-Гавеа. (Потом нашли — голодных, но не сдавшихся. Ели манго с деревьев, пили воду из ручьев.) А еще океан же там. Поэтому воздух морской, пахнущий фруктом жака, который падает с дерева тогда, когда его никто не ждет, и похож на распахнутое женское лоно. Впрочем, я об этом подробно рассказал в специальной книге, называется «Роман с опозданиями».

МОРЕ

Море бывает мутное. Да, в него попадает канализация из фавел — куда еще деваться сточным водам оттуда (большинство фавел не подсоединены к системе городской канализации). Нет, это вам не море в сиднейском порту, куда недавно вернулись акулы и стали опять нападать на серферов после 40 лет перерыва, пока мэрия Сиднея придумывала, как вернуть воде чистоту. Но океан в Рио — он же Атлантический. Он много сильнее человека. Он может съесть все сточные воды всех фавел Рио — и не заметить. Когда я последний раз ходил с досочкой в море, то оно было детской прозрачности. И рыбы сновали.

ВИРУС ЗИКА

В сотый раз. Этот вирус опасен для бе-ре-мен-ных. Вероятность риска рождения плода с нарушениями развития очень высока. Остальным нестрашно. Одного моего знакомого, русского туриста, укусил этот особенный комар сразу по приезде в Сан-Паулу. Три дня в кровати с температурой и какая-то неприятная сыпь. Человек пропустил Сан-Паулу и из кровати сразу поехал в Рио (а жаль, Сан-Паулу — великий город).

СПОРТ

Живешь в Рио и не ходишь в «академию» пять раз в неделю («академия» — то самое место, каким в стародавние времена являлись площадные ярмарки. Теперь это, к сожалению, просто спортзал) — значит, не участвуешь в игре под названием ярмарка достижений народных хозяйств. Но ведь не всем эта игра интересна все же. Те, кому интересна, после спортзала идут на ипанемский пляж и там участвуют в ярмарке. Сходить на эту ярмарку нужно, так как она — достопримечательность. Хорошо выглядящие неодетые люди внимательно рассматривают друг друга, порой не без последствий.

Еще есть уличные тренажеры и такие, похожие на автобусные остановки, всякие брусья с перекладинами — на них вечный аншлаг, равно как и по воскресеньям на Ипанеме, когда там перекрывают движение, чтобы все катались на скейтах, великах, роликах и просто бегали, — потому что люди в Рио — маньяки спорта, маньяки тела, маньяки разглядывания других людей.

Все это не может жить одно без другого.

ФИЛЬМЫ

В самом Рио я хожу в те немногие кинотеатры, где показывают документальное и артхаусное кино. Недавно посмотрел новую документальную сагу про моего учителя Марину Абрамович, называется The Place in Between, как раз про ее путешествия к бразильским шаманам. А до этого посмотрел кино, ставшее моим любимым (из последних) — The Tangerine, в нем в роли самих себя снялись уличные трансвеститы Лос-Анджелеса — кино было снято на айфон, одолженный у тамошнего бомжа, и на деньги, сэкономленные от поездок зайцем в лос-анджелесском метро. А почему так хорошо смотреть подобные фильмы в Рио? Потому что все иностранное кино показывают с субтитрами. Переводят даже содержание песен — это в Бразилии закон такой.

А про сам Рио можно посмотреть, например, «Город Бога» — о войне между фавелами, свирепое неплохое кино.

КНИГИ

Серьезная проблема: бразильских писателей (если мы, конечно, не хотим записать в писатели Пауло Коэльо, чур меня, чур) почти никаких не перевели на русский язык. А если о тех книгах, которые хорошо читать в Рио просто так, то я читал последний раз, кажется, «Подстрочник» Лилианны Лунгиной и Олега Дормана и чуть ли не какие-то мемуары Нуриева (мне подсунули). Это я к тому, что в Рио нет времени на чтение. Все Барты, Жижеки и Пятигорские так и пролежали нецелованные. Ведь там такое вокруг происходит!

МУЗЫКА

Конечно, можно слушать просто вашу любимую музыку — потому что любая из них, из музык, услышанных в Рио, сразу становится к этому Рио саундтреком. Но нельзя, запрещено уезжать из Рио, не полюбив звезд тропикалии — музыкального и артистического бума, случившегося с Бразилией в конце 1960-х и не стихшего до сих пор. Я тут недавно был на стадионе на концерте Марии Бетании. Ей нынче под 70. Хором и наизусть все ее песни пели и тинейджеры, и старички. Это как если бы, представьте себе, в России сейчас хором — ну, как Земфиру, например, — пели бы Ободзинского или Анну Герман. Кайф в том, что почти все они живы и все чешут без перерыва по Бразилии и по миру. Я больше всего на свете люблю альбом Гал Косты «Fa-Tal (Gal A Todo Vapor» (1971), душу за него отдам, но еще обязательно слушать Каэтану Велозу, Элис Режину, Милтона Насименту, Шику Буарки (особенно дуэт этих последних, называется «O Que Será?» — приготовьте что-то, во что можно сморкаться). Дивное диво: мужчины-певцы той эпохи (все, кроме Нея Матогроссу) — отцы многочисленных детей, наследили по всей стране, женщины разных возрастов во время концертов и сегодня швыряют 72-летнему Шику Буарки на сцену нижнее белье, их мужья не против, чтобы он на их женах ненадолго поженился, если нужно, — такая сила народной любви. А вот почти все (я не преувеличиваю) женщины бразильской эстрады — лесбиянки. Бетания пела из лондонского изгнания (в Бразилии в тот момент пузырилась диктатура) Гал Косте: «Бе-е-е-ейби!» И тосковала о ней. И песни ее, и песни Гал, и песни Марины Лимы, и песни уже новеньких Аны Каролины или там Марии Гаду — они все женщинам. Почему так? Как советовала читателям Туве Янссон: «Спроси у мамы, она знает».