Невзирая на санкции, модная индустрия горячо полюбила русский язык и русские образы — кириллица составляет серьезную конкуренцию англоязычным слоганам, творения Гоши Рубчинского, марки Vetements и других брендов, украшенные надписями на великом и могучем или навеянные стилем российских 1990-х, разлетаются как горячие пирожки. ЕКАТЕРИНА ПЕТУХОВА пытается разобраться в феномене моды на русское и понять, как к ней относятся на Западе и как у нас.
Русские буквы и флаги гордо развеваются на японской и французской груди, новый русский народный костюм — спортштаны и носки в босоножки — легализован на самом высоком модном уровне, а олимпийка, в которой еще недавно не стыдно было ходить разве что на даче, теперь настоящий хит продаж. Чем не повод для национальной гордости, тем более в наши непростые времена?
Правда, некоторые особо сознательные санкционные смотрители все никак не успокоятся — как помирить между собой роль мирового зла, которую сегодня исполняет наша родина, и всеобщую истерию вокруг надписей на русском языке. Но не стоит впадать в паранойю и искать таинственные объяснения этому явлению — для тех, кто покупает вещи с русскими надписями в Европе или Азии, эти слова ничего не значат, как не значили для нас японские и китайские иероглифы в тату-салонах.
Другое дело, что для иностранцев кириллица выглядит экзотично, агрессивно и даже немного опасно. Неслучайно уличные марки по всему миру, не имеющие никакого отношения к России, уже вовсю эксплуатируют эту эстетику — Cav Empt, Pigalle и, наверное, самый знаменитый пример — Heron Preston, футболки, водолазки и кепки которого с многозначительными надписями «Стиль» и «Пламя волны», напоминающими название какого-нибудь неизданного романа Брюсова, облетели весь интернет. Так что если правила новой моды существуют, то написаны они на русском языке. И как не радоваться этому повсеместному «русскому ренессансу».
Для тех, кто покупает вещи с русскими надписями в Европе или Азии, эти слова ничего не значат, как не значили для нас японские и китайские иероглифы в тату-салонах
Самое приятное, что слово, которое применяется для описания этого направления — «честный». «Honest design» — так пишут об этом в ведущих зарубежных изданиях. Синтетическое платье в цветочек за тысячу с небольшим евро или худи за 60 тысяч рублей с именем любимой певицы — куда уж честнее. За любовь сегодня приходится дорого платить. В мире Гоши Рубчинского все немного демократичнее — в шоу-руме Comme des Garçons на Вандомской площади байеры радуются футболкам за €23 в закупке, еще бы — ведь все остальное уже по €223. Стоит ли платить за эти вещи такие деньги — вопрос риторический и напоминает дебаты, которые уже много лет разрывают на части мир современного искусства: «может ли картонная коробка стоить сотни тысяч евро». Безусловно одно — русским актуальным дизайнерам удалось достичь успеха, который даже не снился русским современным художникам. Но это не мода эпохи Ренессанса, а скорее, мода эпохи постмодерна. Это мир, в котором DHL равняется Земфире, откровенно уродливое объявляется красивым, а ирония и деконструкция из понятий превращаются в реальные методы работы дизайнера.
Для западного мира актуальная мода из России — это экзотика, напоминающая об азартном желании «сходить в народ» героини песни «Common People» группы Pulp. Когда она, девушка из богатой семьи, гуляла по супермаркету и ужасно забавлялась, представляя, что у нее совсем нет денег. Иллюзия бунтарства, свободы и беспечности — это товар, с которым успешно работают на протяжении всей человеческой истории. Просто сегодня манифестация этой свободы в моде — не бикини и не косуха, а растянутое худи с «Титаником».
Правда, у российского потребителя, как изначального носителя идеи, тот самый «Титаник» — настоящий гипертекст. Все мы вышли из топика с «Титаником», как из гоголевской шинели. Это рассказ про 1990-е, от которых мы отрекались, с аппетитом уплетая капкейки и стоя в очереди в будущее, которое пришло к нам в виде магазина H&M. Сегодня поколение, чье детство и юность пришлись на 1990-е, все чаще рассуждает об этом времени ярких пассионариев и конкретных понятий с ностальгией. И интерес к 1990-м в России — это попытка осознать себя и построить диалог со временем, поэтому для нас в этой новой моде чувствуется элемент тоски по прошлому, и, понимая и принимая все ее эстетические недостатки, мы все равно так рьяно ее защищаем. Мы этакий коллективный Марсель Пруст, поедающий пирожное «Мадлен», которое возвращает нас к воспоминаниям о детстве и юности. Что принесет нам эта терапия временем? Будем надеяться, обретение новых смыслов и ценностей, в том числе и в моде.
Что думают зарубежные модные эксперты о русских буквах на одежде и русской моде:
Бен Перрейра, заместитель редактора моды CR Fashion Book:
«За такое внимание к русским дизайнерам и русской моде в принципе надо благодарить Гошу Рубчинского. Именно ему первому удалось сделать русский алфавит таким популярным. Это безусловный успех, хотя я не верю, что люди, которые носят эти вещи, действительно понимают, что на них написано. Интереснейший феномен. Он говорит нам о том, что эти вещи обращены к эмоциям, а не к разуму».
Анджело Флаккавенто, журналист
«По-моему, кириллические шрифты выглядят просто потрясающе — эти буквы одновременно напоминают мне о греческом алфавите и политическом искусстве Родченко. Я думаю, что они производят очень сильное визуальное впечатление, и в них есть оттенок чего-то советского. В 1986 году Жан-Поль Готье сделал целую коллекцию с кириллицей, и это был настоящий взрыв — ее копии были повсюду. Сегодня кириллица чаще всего встречается в уличных марках как противопоставление вездесущим американским слоганам. В этом есть и свежесть взгляда, и подтекст угрозы, опасности».
Видья Нарин, основатель и президент Le New Black
«Я думаю, что есть две причины, по которым последние три года мы все влюблены в русскую моду. Во-первых, это выглядит как столкновение очень закрытого, таинственного и защищенного от внешнего влияния мира с богатым капиталистическим обществом — то, что мы видели на миллионах фотографий в интернете в конце 1990-х. И, когда сегодня мы наблюдаем за тем, что делает это молодое поколение, нам кажется, что мы встретились со своими двоюродными братьями и сестрами, которых никогда раньше не знали. Мы называем все это русской модой, но правильнее было бы сказать, что это мода с пространства бывшего СССР. Во-вторых, это соответствует текущим настроениям, когда никому не важно, что стоит за тем или иным образом. Любой из них — это просто картинка, мотив. Мода сегодня — это как функция прокрутки в Instagram, ей интересно только то, что происходит прямо сейчас — без каких-либо глубоких отсылок к прошлому».