Выставка живопись
Фото: kunstmuseumbern.ch
В преддверии масштабного пополнения коллекции Художественный музей Берна показывает выставку "Modern Masters: "дегенеративное искусство"". Специально для "Ъ" с ней ознакомился АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Времена, когда "дегенеративного искусства" стеснялись и стыдились, канули в прошлое вместе с нацизмом. Произведения, в 1937 году заполнявшие залы Мюнхенского дома искусств и показанные в рамках турне по всей Германии (2 млн зрителей — отличный результат и по сегодняшним меркам), затем разошлись по миру или были уничтожены. Сегодня Ван Гог и Макс Либерман, Пикассо и Пауль Клее составят честь любому собранию. Бернское — не исключение. Выставка "Modern Masters: "дегенеративное искусство"" в Художественном музее Берна рассказывает историю художников, которые вызывали изжогу у нацистского министерства культуры, а сейчас числятся в золотом фонде искусства.
Всего в коллекции 525 произведений "сомнительного" автора, попавших в собрание начиная с 1930-х годов; изначально происхождение лишь 188 не вызывало сомнений. Были и прямые закупки — например, впечатляющее "Альпийское воскресенье" Эрнста Людвига Кирхнера, музей приобрел картину в 1933 году. Но, как правило, основной источник пополнения швейцарских собраний — дары граждан и созданных ими фондов. Бернскому музею, старейшему в Швейцарии из тех, кто обладает собственным собранием, есть о чем рассказать и что показать — Мане и Сутин, Валлоттон и Архипенко, Либерман и Макс Эрнст... Одних только произведений Кандинского в собрании две дюжины, есть и восемь работ Алексея фон Явленского — не только его знаменитые абстрактные головы, но и замечательный автопортрет 1914 года, где художник похож скорее на успешного буржуа с бородкой и усиками, чем на радикального обновителя языка живописи.
Выставка задумана как инвентаризация бернской коллекции модерна накануне самого медийного события в жизни музеев XXI века — передачи швейцарцам собрания гамбургского галериста Хильдебранда Гурлитта (1895-1956). Гурлитт был еврей по бабушке, но при необходимости на подобные детали биографии нацисты умели закрывать глаза. В данном случае необходимость была: власти пользовались его услугами ради пополнения будущего музея фюрера в австрийском Линце, который так и не был открыт, отсюда и прозвище "галерист Гитлера". При его посредничестве проходили продажи "дегенеративного искусства", которым стали брезговать немецкие музеи, но не брезговал министр пропаганды и народного просвещения Геббельс, придумавший, как извлечь выгоду из чуждой красоты. Нацистская казна активно пополнялась за счет прямых сделок и зарубежных аукционов. Один из них прошел 30 июня 1939 года в люцернской галерее Теодора Фишера, он назывался "Живопись и скульптуры современных мастеров из немецких музеев" и предлагал 125 лотов. Бернский музей в нем активно участвовал и сейчас подробно документирует тогдашние покупки. Выбирать было из чего: всего из 80 музеев нацисты изъяли 20 тыс. произведений 1,4 тыс. авторов — того же Кирхнера, например, 722 работы. Через Гурлитта многие картины экспрессионистов оказались в Швейцарии, а полотна Кандинского — в Америке. У галериста тоже сформировалось отличное собрание модерна — Матисс и Шагал, Моне и Кокошка, Сезанн и Нольде. После войны сын хранил его в тайне, власти Германии узнали о нем случайно, когда обнаружили у пассажира в поезде, следовавшем из Швейцарии в Германию, крупную незадекларированную сумму. Сын Гурлитта завещал коллекцию бернскому музею (в городе жили его родственники, он не раз бывал здесь вплоть до своей смерти), сейчас коллекцию тщательно исследуют в Германии с точки зрения провенанса, чтобы избежать конфликтов с наследниками еврейских владельцев. Иначе бернцы отказываются принимать завещанные им сокровища. Всю работу по изучению провенанса немецкие власти взяли на себя, собрание пока так и не пересекло швейцарскую границу. В июле исследователи заявили, что выявили более сотни сомнительных случаев, всего же исследуется судьба 680 произведений, примерно половины предназначенных Берну полотен и рисунков.
Музею хочется избежать превращения дара в данайский, его можно понять. Возможные судебные разбирательства с оспаривающими законность давних сделок могут тянуться годами, причем владелец сам оплачивает дорогостоящее хранение спорного произведения — у всех на памяти случай венского Музея Леопольда, заплатившего миллионы долларов за "Портрет Валли" Эгона Шиле в ходе выигранного им в итоге процесса в Нью-Йорке.
Свобода от подозрений сродни любой другой свободе — стоит дорого, но сэкономить не получится, даже если поначалу кажется иначе. Потому саму коллекцию Гурлитта в Берне в этом году так и не покажут. Но и без нее "Современные мастера" не дают заскучать. В одном из залов кураторы вспоминают о творчестве главного скульптора нацистской Германии Арно Брекера. Иные из его работ достигали 15 м в высоту, размер в этом случае имел значение, он определял степень агрессии. Гигантомании противостояли те, кого даже нацисты готовы были признать "современными", пусть и лишенными поддержки государства. В итоге история приняла сторону тихого высказывания, признав силу в том, что лишено навязчивого пафоса.