Корреспондент "Коммерсантъboscosport" в Рио АЛЕКСАНДР ЗИЛЬБЕРТ исследовал национальные дома Австрии, Германии, Дании, Катара, России и Швейцарии в Рио. Гости пытаются удивить бразильцев пластмассовым катком, арабским каллиграфическим почерком и устройством для зарядки телефонов с педальным приводом.
Фото: Imago
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев
Лагуна Родригу-ди-Фрейташ утопает в зелени. И зелень утопает в лагуне Родригу-ди-Фрейташ. Гладь воды лишь изредка нарушают легкий ветерок или птица. И можно было бы смело вообразить, что ты сейчас респектабельно растянулся на травке возле приятного швейцарского озера, если б не растянувшийся на берегу лагуны шумный Дом Швейцарии.
Правда, на дом эти 4,1 тыс. кв. м гостеприимства похожи мало. Это просто три крыши с очаровательным видом на олимпийскую лагуну, где пройдут соревнования гребцов, и большая развлекательная площадка между ними.
— Тут у нас три легкоатлетические дорожки для детей, альпийский фуникулер с дополненной реальностью, зона питания с национальными блюдами и зона релакса с гамаками,— рассказывает Пауло Каллоч, сотрудник местной PR-службы.— Ну и, конечно же, сцена, на которой в первую неделю по вечерам выступает Марк Свэй — наша гордость, один из арбитров национального шоу "Голос", певец, наполовину швейцарец, а наполовину бразилец.
Заказчик всего проекта — правительство Швейцарии. Много усилий было потрачено на то, чтобы познакомить бразильцев со снегом и льдом. Снежную ванну (или бурю) можно принять на одной из крыш в павильоне "Санкт-Мориц". В нем два помещения. Первое представляет собой прозрачную сферу, в которой под напором потоков воздуха хаотично мечутся мелкие пенопластовые шарики. Второе — комната, где бразильцы яростно вытряхивают эти шарики из-под одежды. Португальским не владею, но, сдается мне, что в комнате бразильцы вряд ли хвалят Санкт-Мориц.
Еще одна гордость Дома Швейцарии — каток, рассчитанный на 50 человек школьного возраста.
— Лед настоящий? — любопытствую у служительницы катка.
— Издеваетесь? — отвечает она.
Но издеваюсь, ясно, не я, а те, кто заставляет бразильских детей ходить (катанием это при всем желании не назовешь) на пластиковых коньках по пластиковому льду и думать, что так оно должно и быть. Я сразу вспомнил, как летом 2007-го заявочный комитет "Сочи-2014" привез на сессию Международного олимпийского комитета (МОК) в такую же жаркую Гватемалу настоящий, большой каток с настоящим льдом. Может, поэтому в Санкт-Морице последняя Олимпиада была лишь в 1948-м?
Впрочем, бразильцев технологии швейцарского "ледоварения" явно не смущают. Ежедневно на каток приходят 5-7 тыс. человек, и внушительная очередь на вход (кстати, бесплатный) простирается по кромке лагуны Родригу-ди-Фрейташ.
Кстати, Швейцарский дом открылся еще 1 августа, а два года назад такой же их дом целый месяц принимал гостей во время чемпионата мира по футболу. В общем, это весьма раскрученная в городе поляна развлечений. А вот другим лишь предстояло завоевывать публику.
Один из таких — немецкий, отважившийся расположиться в десятке метров от Атлантического океана, на пляже Леблон. Пока я ждал на входе провожатого (журналистам просто так в дома не войти, обязательно в нагрузку сначала приходится выслушивать экскурсионную лекцию), мимо меня пронесли две новости. Хорошую и плохую. Первая в том, что пронесли собственно пиво. Вторая, увы, в том, что пиво было бразильским, а следовательно, пивом не являлось.
Вообще, с этим домом все обстояло как-то совсем не по-немецки. Такое впечатление, что Немецкий дом с креативной вывеской "OliAle" вобрал в себя бразильскую культуру: он стилизован под хижину, открывается на два часа позже объявленного и затаривается местными напитками.
— Добро пожаловать! — на уверенном русском произнесла вице-консул посольства Германии Диана Фрохнель и провела наконец внутрь.
Как выяснилось, она четыре года прожила в Москве. Но ни ее русский, ни мой английский нам, по сути, не пригодились. В только еще готовящемся к открытию Немецком доме мы осмотрели лишь большой телеэкран на песке, закрытый ресторан и фотовикторину, посвященную тропическому лесу. Больше смотреть было не на что. Мне стало ясно, почему томившийся рядом со мной на входе фотограф МОК, поняв, что перепутал Deutsches Haus и Danish House, сразу убежал к датчанам, не потратив на немцев ни кадра.
Вскоре и я устремился вслед за фотографом вдоль по набережной к Датскому дому, построенному в самом начале знаменитого пляжа Ипанема. "Сердце Дании" — так амбициозно называется проект. Войдя внутрь, ты сразу понимаешь, что это сердце целиком принадлежит велосипеду. Тут тебе и выставка странных веломоделей, и тренажеры для зарядки (крутишь педали — и заряжаешь телефон), и велокафе с бразильским кофе (но совсем без пива, даже без бразильского), и глубокое погружение в историю родства датчанина и велосипеда.
— Даже король и его семья приехали на открытие дома на велосипедах,— гордо заявляет Брунно Фишер, пиарщик Датского дома.— Кстати, у нас одних дом на престижной Ипанеме.
— Есть еще Дом российского болельщика,— поправил я.
— Не может быть! — упал духом Брунно.
Я ткнул в электронную карту в телефоне. Господин Фишер долго вертел ее, она послушно вертелась вслед за его движениями.
— Нет, это не Ипанема, это уже Копакабана! — выдохнул он наконец, но разговора уже не получилось.
Дом российского болельщика действительно находится на стыке двух самых знаменитых пляжей Рио. Он привлекает прохожих забором из больших портретов наших олимпийцев. Наметанный глаз сразу начинает рыскать в поисках каверзы: а все ли из них допущены, не покарала костлявая рука WADA кого-то с забора?
— А проблема действительно была,— свидетельствует Андрей Баранников, генеральный директор агентства SPN Communications, давно занимающегося организацией домов болельщиков.— Четыре раза приходилось переделывать забор: снимать одни портреты и клеить другие. Но концепцию мы решили не менять. Все-таки именно спортсмены — главный фактор притяжения для болельщиков.
— Вообще, МОК нам, конечно, удружил,— добавляет руководитель Дома болельщика Олег Румянцев.— Мы еще год назад выбрали тут место, начали все спокойно готовить, но... не тут-то было! Ситуация с возможным недопуском команды на Игры команды поломала нам весь график. Потом пришлось устанавливать олимпийские рекорды по строительству.
Впрочем, какого-то слишком уж грандиозного строительства не наблюдается. Да, выстроены спонсорский павильон в виде самолета, большая сцена с экраном для просмотра трансляций и бар с пугающим лозунгом "Без золота не уйдем!" (видимо, барменам надо готовиться к круглосуточной работе). Основную же часть территории занимает трехэтажное здание, в мирное время принадлежащее клубу "Морской окунь" для богатых немолодых яхтсменов. Первый этаж отдан подсобным помещениям, третий — VIP-зоне и медиацентру, ну а на втором расположилась небольшая выставка экипировки российских спортсменов. Здесь ракетка Светланы Кузнецовой, перчатки Александра Лебзяка, в которых он выбил из соперника золото Сиднея-2000, и трико вольницы Натальи Воробьевой, по длине составляющее четверть от майки баскетболиста Андрея Кириленко, вывешенной тут же.
По словам господина Румянцева, за все время Игр дом примет около 10 тыс. российских болельщиков. Их будут пускать свободно — по российскому паспорту. Иностранцам же можно будет пофотографироваться с расставленными внутри двухметровыми матрешками только в особые дни открытых дверей.
Впрочем, есть и более жесткие системы гостеприимства. Например, в роскошный особняк Катара можно попасть только по приглашению Олимпийского комитета или королевской семьи. У меня не было ни того ни другого, но зато в моих документах было имя Alexander и фамилия на букву Z. Этого оказалось достаточно, чтобы на входе меня отметили в списке как президента Олимпийского комитета России Александра Жукова и повели внутрь знакомиться с главой департамента PR и маркетинга Мохаммедом Хедером аль-Саади. Затем мне выделили персонального экскурсовода Розу, с которой мне предстояло провести ближайший час — так подробно она рассказывала.
У всей этой роскоши одна главная цель: убедить общественность в том, что Катар способен достойно провести в 2022 году чемпионат мира по футболу. И знаете, общественность в моем лице в этом теперь яростно убеждена. Такого шика, помноженного на буйство ультрасовременных технологий, мне видеть еще не приходилось. Я совершил водную прогулку по Дохе, даже не надевая очки дополненной реальности. Я прикасался к зданиям на макете, после чего из них вылетали экраны с полной информацией. И я даже не отказал себе в удовольствии создать личный 3D-узор, основанный на исконных катарских орнаментах.
И когда наконец я засобирался на выход, выяснилось, что все только начинается: во внутреннем дворе особняка разбили катарский базар размером в полторы баскетбольные площадки. Тут кормят, поят (без алкоголя, естественно), фотографируют в национальных одеждах и пишут твое имя арабским каллиграфическим почерком на пергаменте на память. Казалось бы, что еще нужно для счастья? Правильно, попасть в расположенный прямо напротив Дом Австрии.
Если честно, я туда даже не собирался. Но один бродяга на Копакабане меня завел. Он выстроил из песка изумительную композицию, посвященную Австрийскому дому, а фотографировать запретил. "Донейшн",— говорит. И встает так грубо между мной и песчаным замком. А ведь российский журналист никаких "донейшенов" давать не приучен. Нам бы кто подал, как говорится. И вот оно — случилось!
Австрийский дом оказался организован по олимпийскому фэн-шую — у самого входа гостей встречал бар. На вопрос про пиво бармен с готовностью отчеканил: "Да, мистер, мы здесь именно для того, чтобы поить вас пивом. Хоть до утра!" Внутри трехэтажного австрийского особняка было многолюдно. Не ошибусь, если скажу, что тут за столами собралась почти вся сборная Австрии. Ребята угощались гуляшом, рулькой, не забывали про пиво и про аплодисменты яркой блондинке-саксофонистке, играющей на сцене. Я долго ждал пиарщиков, желающих загрузить меня ценной информацией о доме и его спонсорах. Но грузила меня лишь официантка — бокалами свежего пива. В благолепии я вышел на балкон и увидел, как народ откликается на неподдельное гостеприимство. Очередь к австрийцам выстроилась на весь район Ботафого, куда хватало глаз.
