Выставка фотография
Фото: Christian P. Schmieder, Munchen © 2015, ProLitteris, Zurich
Массовое производство противится появлению гениев. Но времена, когда человек с фотоаппаратом выглядел уникальнее автомобилиста, еще не забылись. На выставке в цюрихском Музее Бельрив, посвященной европейскому фотоавангарду, своих современников пожалел специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
В цюрихском Музее Бельрив показывают классику фотоавангарда 1920-1950-х годов — от Мана Рея и Брассая до Андре Кертеса и Йозефа Судека. Ключевые темы выставки "Реально сюрреально" — парижский сюрреализм, чешская фотография и мастера немецкого "Нового зрения". К последним причисляют не только профессоров и студентов Баухауса, но и Александра Родченко.
Все работы отобраны из уникальной коллекции мюнхенского кинопродюсера Дитмара Зигерта. Первые фотографии для своей коллекции он приобрел на блошиных рынках в начале 1970-х, когда участвовал в съемках фильма Лукино Висконти "Людвиг". Еще недавно собрание насчитывало более 10 тыс. снимков, недавно 8,4 тыс. из них, в основном редкие виды немецких городов XIX века, купил городской музей Мюнхена.
Из оставшегося для швейцарского проекта отобрали 220 работ, дополнив их классическими кинолентами от "Андалусского пса" Бунюэля--Дали до "Берлинского натюрморта" Ласло Мохой-Надя, венгерский классик представлен на выставке и как фотограф. Связь статичного изображения с кино — важнейший аргумент в споре между послевоенным авангардом, настаивавшим на оригинальности фотоискусства, и пикториалистами, пытавшимися побить живопись ее собственным оружием, выразительностью и художественностью. Теоретики же "Нового зрения" сближали фотографию скорее с архитектурой, как и кино, та помогала приобщиться к новому переживанию пространства, иначе взглянуть "на окружающую среду и на свою жизнь", избавиться от традиционных живописных форм выражения. В ходу был поэтичный термин "архитектура света", точно определявший стоявшие перед новым искусством задачи.
По-прежнему ценилась социальность. В Музее Бельрив показывают, в частности, работу из серии "Арабы и евреи" (1933) уроженца Страсбурга Хельмара Лерски. Выходец из семьи польских евреев, он трудился в Америке и Германии, в 1932-1948 годах снимал в Палестине быт еврейских поселенцев и занимался документальным кино, затем уехал в Швейцарию. Полна вынужденных переездов и жизнь другого немецкого еврея, Альфреда Эйзенштедта (1898-1995), настолько успешного фотографа, что в 1933-м его отправили снимать встречу Гитлера и Муссолини. Вскоре нацисты спохватились: кому доверились?! В Америке Эйзенштедт стал сотрудником журнала Life, на его счету 92 обложки, портреты звезд от Черчилля и Софи Лорен до Хемингуэя.
Новые авторы понимали актуальность не только как политическое. В 1929 году снимки полевого хвоща, сделанные немецким скульптором и фотографом-любителем Карлом Блоссфельдтом, напечатали в журнале сюрреалистов "Документ", ими проиллюстрировали статью Жоржа Батая "Язык растений". Беспрерывный поиск нового сюрреалистами и их лидером Андре Бретоном противоречит расхожему мнению, будто движение сводилось к скандалам и манифестам. Правда, делавших другое искусство оппонентов Бретон запросто вычеркивал из современности. Ответ был жестким. Один из основателей группы "Стиль" Тео ван Дусбург писал: живопись сюрреалистов интересует "лишь детективов, криминалистов, психологов и специалистов по сумасшествию; она остается и останется впредь вне современной жизни, вне наших социальных и художественных потребностей; она не связана ни с нашим архитектурным духом, ни с конструктивным разумом". Подобные претензии могли бы предъявить и фотографии сюрреалистов, но как-то странно ждать правдоподобия от путешествующих в бессознательное. Коллажи и фотомонтажи стали привычной арт-практикой, чтобы просветить реальность насквозь, ей прописали инсценировку.
Главным героем выставки оказывается зрение художника, здесь много крупных изображений человеческого глаза, а также портреты Марселя Дюшана и Поля Элюара, Бертольта Брехта и Вальтера Гропиуса. "Реально сюрреально" ставит важнейший вопрос наших дней: остается ли фотография искусством, и если да, то где граница, отделяющая ее от расплодившейся в мире визуальной графомании?
Фотографий сегодня делается так много, что истинно художественным жестом выглядит отказ от каких-либо снимков. Но цюрихская выставка напоминает о проверенном способе продлить жизнь искусству, о роли фантазии и обдуманного взгляда на окружающее. Конечно, пользователи смартфонов и других современных гаджетов оснащены круче, чем сто лет назад, а авторы Instagram меньше всего думают о вечности. Техническое поражение фотографам прошлого, может, и засчитают, но вряд ли это отменит их итоговую победу.