В Форуме Гримальди открылась большая выставка Фрэнсиса Бэкона — более 60 работ, отражающих взаимоотношения Бэкона с Францией и Монако. Тему французского влияния куратор Мартин Харрисон раскрывает с помощью работ Тулуз-Лотрека, Джакометти, Леже, Мишо, Сутина и Пикассо.
Фото: Hugo Maertens / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Hugo Maertens / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Prudence Cuming Associates Ltd / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Tate, London 2016
Фото: Prudence Cuming Associates Ltd / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Private Collection / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Private Collection / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Private Collection / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: Prudence Cuming Associates Ltd / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: MB Art Collection / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Фото: domaine public
Фото: Diego Velazquez / Doria Pamphilj Gallery
Фрэнсиса Бэкона, гения и самоучку, принято подавать в компании, вписывать в художественное наследие прошлого. Взять хотя бы его ретроспективу двухлетней давности в Эрмитаже, в которую включили и римские копии, и Микеланджело, и Матисса. Британский куратор, специалист по Бэкону, автор монакской выставки Мартин Харрисон тоже выбрал тему влияний, но постарался ограничиться Францией, точнее, искусством, которое совершалось на ее территории. Потому что, говорит, сколько можно про Веласкеса, хорошо же известна страсть Бэкона ко всему французскому, начиная от художников и Парижа, заканчивая вином, рулеткой и Монте-Карло, но выставки такой еще не было. В отличие от того же Эрмитажа, приглашенные звезды — Тулуз-Лотрек, Роден, Джакометти, Леже, Сутин, Пикассо — выглядят в Монако лишь гостями. Всего-то 13 работ (хотя чувствуется, что куратору хотелось больше), против 66 самого Бэкона. И ретроспективы такого масштаба случаются нечасто.
Жизнь и творчество Фрэнсиса Бэкона до 1945 года исследователи собирают по крупицам. Дневников он не вел, почти все работы этого периода уничтожил. Самыми ранними считаются "Акварель" (Watercolour, 1929) и "Гуашь" (Gouache, 1929). И хотя, по признаниям самого художника, в эти годы он уже "заразился" Пикассо, здесь им и не пахнет. Картины скорее написаны под влиянием декораторской деятельности самого Бэкона. В 1929 году, перебравшись из Парижа в Лондон, молодой художник открыл мастерскую и начал делать мебель и ковры собственного дизайна. В мебели читался Ле Корбюзье, в коврах — Леже и де Кирико. Кубистические формы одного и статические композиции другого перекочевали затем на полотна Бэкона. Первое же сохранившееся подражание Пикассо появляется только в 1933 году (After Picasso. La Danse). Своих "Трех танцовщиц" Пикассо написал после посещения "Русских балетов" в Монте-Карло. Бэкон же взял у него формы, но лишил свободы: пляшут его долговязые шестипалые уродцы словно прикованные к крестам. Недаром первоначальное название картины — "Распятие".
"Голова VI", 1949 год
Фото: Prudence Cuming Associates Ltd / The Estate of Francis Bacon / DACS 2016
Пар на выставке не так много. Нескольких Пикассо, которых так хотел заполучить куратор, не отпустили владельцы. Больше всего он точит зуб на Музей Пикассо в Париже. Не с чем сравнить и вариации на тему автопортрета Ван Гога (Study For Portrait Of Van Gogh I и VI, 1956 и 1957). Не доехал до Монако настоящий веласкесовский "Папа". Рядом с "Портретом папы Иннокентия X" (Study From Portrait Of Pope Innocent X, 1965) висит версальский двойник кисти Амеде де Тернант-Лемера. На этом портрете Бэкон распрощался с папами — своего отвращения к ним он никогда не скрывал, но возвращался к проклятому сюжету снова и снова, делая их лица все более отвратительными. К слову, своего первого папу он начал писать именно в Монако, где постоянно жил с 1946 по 1949 годы (этому периоду на выставке посвящен отдельный зал).
Бэконовские клетки, в которые он загоняет почти всех своих героев конца 1940-х - начала 1950-х, родом из творчества Альберто Джакометти, хотя оба это отрицали. В пару к "Сидящей женщине" (Seated Woman, 1961) определили "Женщину в красном" Хаима Сутина (La Femme en Rouge, 1923-24). Ее скрученные, непропорционально длинные костлявые кисти у Бэкона стали не менее корявыми ногами. Один из многочисленных портретов Джона Эдвардса — героя самого продолжительного романа художника и его главного наследника,— розовый (Study For Portrait Of John Edwards, 1984), неожиданно перекликается с нежнейшим "Портретом Мадам Гийон" Мари Лорансен (Portrait de Madame Paul Guillaume, 1924). Свидетельств никаких, но куратор уверен, что Бэкон, ценивший художницу, непременно его видел. Роден (Muse Whistler, Grand Model, 1908) открывает тематический зал телесных трансформаций. Только француз одушевлял свои скульптуры, а у Бэкона — это сгусток плотских страстей. Перекрученные тела, выпущенные на полотно, словно джинн из бутылки, раздираемая бесами плоть, брошенная как куски сырой глины, одутловатые, страшные лица с выдолбленными, как в камне, глазами. Фрэнсис Бэкон как-то обмолвился, что хотел делать скульптуры. Его картины, по сути, ими и были.
"Фрэнсис Бэкон, Монако и французская культура". Монако, Форум Гримальди, до 4 сентября