МИД России считает, что в ЕС растет понимание негативного влияния антироссийских санкции. Так в ведомстве прокомментировали решение парламента Кипра поддержать резолюцию об отмене ограничений в отношении Москвы. За принятие документа высказались 33 депутата, 17 — воздержались. В резолюции отмечается, что санкции, введенные Европой два года назад, не позволяют разрешить украинский кризис, но при этом вредят торговле Кипра с Россией. Заведующая кафедрой зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ Ольга Павленко обсудила тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Юрием Абросимовым.
Фото: Petros Karadjias, AP
— Решение действительно свидетельствует о том, что весь Евросоюз осознает негативное влияние антироссийских санкций, или речь скорее идет только о негативном влиянии на российско-кипрские отношения?
— Не только на российско-кипрские, где фактически треть банковских депозитов считается российскими, но не только Кипр. Эта тенденция пошла, пусть она еще только набирает силу, но все-таки уже в области Венеции проголосовали, несмотря на то, что общегосударственный итальянский Сенат 27 числа отклонил эту резолюцию. Самое важное, что французский Сенат, пусть с нежесткими формулировками, принял резолюцию и в согласовании с российскими парламентариями, что очень важно. Поэтому мы можем говорить о том, что тенденция пошла, пусть еще пока только робко, но она сейчас проявляется именно на уровне парламентариев. И возможно, в качестве самого главного следствия этой тенденции будет решение о частичной отмене санкций против российских парламентариев — то, что сейчас обсуждается российскими и европейскими парламентскими структурами.
— Кто основные противники отмены антироссийских санкций сейчас?
— Прежде всего, Меркель, она просто такой бастион сейчас, как ни странно, но она выступает одним из самых главных бастионов антироссийской жесткой политики. И ведь не удивительно: вспомним конфликт Маттео Ренци, премьер-министра Италии, с Меркель по финансовой составляющей. Ведь эта программа 2016 года, принятая в Италии, программа помощи неплатежеспособным банкам без реструктуризации, серьезно блокируется именно со стороны Германии. Но ведь и в Германии сейчас нарастают чрезвычайно тяжелые финансовые последствия. В одном только Deutsche Bank фактически на 75 трлн — это производные инструменты, это в 20 раз превышает ВВП Германии. Ситуация напряжена финансовым кризисом, финансовыми инструментами, производными в европейских банках. И не удивительно, что сейчас европейцы начинают задумываться о том, а зачем же еще отягощения, связанные и с антироссийскими санкциями на фоне нарастания финансового кризиса с производными.
— Если все пойдет так, как идет, смогут ли страны, которые подписали резолюцию, переубедить своих оппонентов и в какие сроки, как быстро это возможно?
— Очень много будет сейчас зависеть от ситуации с Deutsche Bank, с его отягощениями, с плохими производными и финансовыми инструментами, будет очень серьезная ситуация, связанная вообще с ЕЦБ в связи с Brexit, ближайшие несколько месяцев эту тенденцию обозначат наиболее остро, тогда, возможно, популизм станет еще более сильным катализатором к пересмотру позиций, связанных с антироссийской солидарностью, которая была в большей степени навязана Вашингтоном своим европейским партнерам. Что касается линии отмены санкций, то, на мой взгляд, конечно, есть позитив определенный, но, прежде всего, это может пройти по линии парламентских взаимных шагов, отмены индивидуальных санкций против парламентариев, возможно. Недаром у нас делегация ПАСЕ планирует этот визит. Дальше сложнее гораздо, потому что во французской резолюции ставится вопрос, что экономические санкции очень серьезно увязаны с выборами на Донбассе, проведением этих выборов, реализацией минских соглашений. На этом этапе осенью и зимой будет очень серьезно влиять фактор финансового кризиса европейских банковских структур, банков-банкротов. Если он проявится, я думаю, существенно убыстрит понимание европейцев того, что санкции надо отменять в свою пользу.
— Все уже практически признали, что санкции — это вчерашний день, но в процедурном плане насколько быстро это можно сделать?
— Ой, это долго. Европейская институциональная система очень сложная, потому что сначала это комитет парламентских фракций, должны они тоже это согласовать, потом это собирается в Европарламенте. Это довольно сложная процедура, она идет по двум линиям, принимается решение, и оно реализуется, в Евросоюзе проходит довольно большой промежуток времени. Ситуация такая, что мы видим, как процессы в ЕС постепенно очень серьезно убыстряются. С одной стороны, институциональные решения тормозятся, а с другой стороны, политические действия просто вызывают постоянно взрывы антиевросоюзовского популизма, и они становятся все сильнее и сильнее в общественном мнении Европы. Говорить о темпах пока сложно, но мне кажется, что это чисто символический пока шаг.