В чем основные недостатки системы валютных расчетов внутри страны? Как они влияют на бизнес? Что думают по этому поводу российские власти, и как решить проблему? Эти и другие вопросы политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Дризе обсудил со старшим партнером, адвокатом коллегии адвокатов «Делькредере» Евгением Щегловым в рамках программы «Слушание по делу».
— Евгений Иванович, тема у нас — большая проблема внутренних валютных расчетов. Мы знаем, что сейчас идет спор на самом высоком уровне, составляются экономические программы для правительства, для президента, каким путем идти. И один из серьезных дискуссионных вопросов — это внутренние проблемы валютных расчетов внутри страны. В чем главная проблема этой темы, острой для российской экономики?
— Тема действительно острая, поэтому я бы хотел очень коротко о предыстории, почему возникла такая острота. После дефолта 1998 года финансовые власти начали применять такой механизм валютного регулирования, как управляемый плавающий курс национальной валюты. Смысл этого механизма состоит в том, что в пределах валютного коридора, который установлен ЦБ, в том случае, если доллар или другая иностранная валюта подходит к верхней границе этого коридора, финансовые власти осуществляли интервенции. А если, соответственно, курс приближался к нижней границе коридора, проводилась скупка валюты. Это давало определенную финансовую стабильность.
С 2000 по 2014 год курс доллара усредненно был в районе 31,5 руб. за доллар. Это давало финансовую стабильность: инвесторы примерно понимали, как они работают, видели определенные перспективы, росли золотовалютные запасы, инфляция не увеличивалась, поэтому многие в этот период заключали договоры, номинируя платежи в иностранной валюте. Не скажу, что это было нормой, но применялось довольно часто. Но в определенных сферах это было нормой, например, на рынке недвижимости, потому что рынок недвижимости был всегда рынком продавца. Недвижимость класса А нельзя было снять, не заключив долгосрочный договор с валютной оговоркой, поэтому такие договоры заключались, исполнялись. На тот период они соответствовали балансу интересов сторон договора, и никаких проблем не возникало.
В 2014 году финансовые власти Российской Федерации отказались от использования механизмов валютного регулирования, которые они использовали ранее, и перешли к рыночному курсу доллара, что, естественно, повлекло за собой девальвацию. Девальвация привела к тому, что курс доллара, как известно, увеличился сначала до 70, сейчас он стабильно где-то в районе отметки 65 руб. за доллар. Если мы будем соизмерять прежние значения доллара с нынешними, мы понимаем, что реальная стоимость арендной платы увеличилась в два раза, если мы говорим об аренде, либо других услугах, которые номинированы в иностранной валюте. Поэтому с 2014 года после известных событий, которые привели к девальвации национальной валюты, вопрос, о котором мы сейчас говорим, стал таким острым.
— А в чем острота?
— Острота состоит в том, что если, предположим, раньше я платил за услугу 30 руб., если они номинировалась в долларах, то теперь я плачу за эту услугу 65 руб., то есть в два раза больше. Ведь в чем смысл номинации в долларах? Мы берем стоимость валюты, переводим ее в рубли и платим в рублях. То есть фактически стоимость услуги для очень многих участников оборота увеличилась ровно в два раза, то есть так, как увеличился доллар по отношению к рублю с 2014 года.
— А что это за услуги?
— Это могут быть любые услуги, например, аренда, когда ставка арендной платы устанавливается, предположим, $700 в месяц. И если $700 в месяц до 2014 года мы оплачивали по курсу 35 руб. за доллар, то теперь эти $700 мы должны оплачивать 65 руб. за доллар.
— Мы знаем, что арендодателю выгодно привязать цену сдаваемого жилья к валюте.
— Это правда. Но здесь не стоит вопрос о сохранении денег. Вы правы, но только отчасти. Арендодатель не единственный участник сделки, не единственный участник гражданского оборота. Мы говорим сейчас о балансе интересов. Мы говорим о том, что по общим принципам российского законодательства — это добросовестность, справедливость, разумность — встречное предоставление должно быть эквивалентно. То есть эквивалентность встречных предоставлений — это альфа и омега российского права.
— То есть вы выступаете за то, чтобы отменить расчеты внутри страны в валюте вообще в принципе?
--Нет, у государственных органов есть такая позиция, что необходимо это делать. Мы не являемся законодателями, мы сейчас говорим о том, как правовая система должна реагировать на создавшуюся ситуацию, адаптировать договоры к изменившейся экономической ситуации.
— То есть вы просите адаптации договоров к новым валютным реалиям?
— Совершенно верно.
— Какова позиция государства, хочет ли оно что-то изменить или его устраивает нынешнее положение дел? Есть ли какие-то противоречия в государственной позиции?
— Противоречий в государственной позиции я не вижу, она понятна и однозначна. Дело в том, что стабильность гражданского оборота — это важнейшая составляющая экономического развития страны. Поэтому государство не может не реагировать на эту проблематику. В любом случае, это затрагивает интересы очень многих участников гражданского оборота, и государство, как я понимаю, намерено вмешиваться в эту проблематику.
Почему я делаю такой вывод? Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин на заседании комиссии по вопросам стратегии развития ТЭК и экологической безопасности, которая прошла в 2015 году, указывает на недопустимость номинирования расчетов в иностранной валюте. Он говорит, что «тарифы на перевалку нефтепродуктов и нефти в российских портах Новороссийск, Тамань напрямую устанавливаются в долларах США либо номинируются в долларах США. Это, конечно, недопустимо, это прямо противоречит действующему законодательству. Я не понимаю, куда смотрят контролирующие органы». Мне кажется, более однозначно проявить свою позицию по данному вопросу трудно.
— На деле все так и продолжается?
— На деле есть подвижки. Минторг, например, готовит сейчас целый ряд инициатив, которые направлены на запрет номинирования платежей по конкретным сделкам в иностранной валюте. Поэтому нам представляется, что у государственных органов, у законодателей есть понимание, что нужно менять ситуацию. Но встает вопрос, как к этому относится правоприменитель. В большинстве случаев такого рода сделки, которые включают в себя валютную оговорку, были добровольно изменены участниками этих сделок. В подавляющем большинстве случаев договоры, которые содержат оговорку, были приведены в соответствие с рыночными условиями. Но остается, тем не менее, огромное количество договоров, в рамках которых заинтересованная сторона, ссылаясь на свободу договора, говорит о том, что если подписали договор, значит, вы обязаны исполнять.
— Мы как раз подошли к юридическим аспектам. Могли бы вы привести какие-то конкретные примеры дел, процессов в этой ситуации? Много ли вообще таких дел находится в судах и в вашей практике?
— Да, в судах находится много дел.
— Какие решения принимают суды?
— Противоречивые, потому что по этой категории не создалась практика. Как я уже сказал, есть два довода. Первый довод у заинтересованной стороны сделки о том, что необходимо исполнять основополагающий принцип гражданского законодательства — свобода договора: вы должны исполнять сделку в том виде, в котором она заключена.
— А что за сделки? Приведите конкретный пример, так будет проще.
— Давайте приведем пример. Как я уже сказал, рынок аренды — это рынок продавца. В 2009 году был заключен долгосрочный договор на аренду офисных помещений между «Тизприбором» и «Вымпелкомом». «Вымпелком» арендовал около 40 тыс. м у «Тизприбора». Договор содержал валютную оговорку. В 2014 году «Вымпелком» платил в районе 900 млн руб. арендной платы. По результатам 2015 года «Вымпелком» заплатил около 2 млрд руб. арендной платы.
— А что суд?
— Аргумент против — это свобода договора, аргумент за — что нельзя извлекать преимущества из своего положения, что встречное предоставление по любой взаимообязывающей сделке должно быть эквивалентно. Как только нарушается принцип эквивалентности встречного предоставления, у стороны по сделке тут же появляется неосновательное обогащение. А неосновательное обогащение — это дельта между рыночной ценой и той ценой, которую фактически она вправе получать по сделке. Мы, конечно, понимаем термин «неосновательное обогащение» не юридически, а чисто экономически. Неосновательное обогащение в экономическом смысле является недобросовестным поведением стороны по сделке, которая должна изменить условия сделки путем проведения переговоров, путем приведения сделки к реальным рыночным условиям.
— Крупный бизнес, который оперирует на рынке недвижимости, наверное, страдает в этой ситуации больше всего?
— Нет, страдает и крупный, и мелкий бизнес. В мелком и среднем бизнесе, например, ресторанном, очень многие закрылись.
— Потому что растет аренда?
— Конечно. Я же уже говорил, если аренда номинирована в долларах, то безотносительно к той услуге, ведь услуга не меняется, арендатор предоставляет те же самые услуги, но когда вырос доллар, автоматически выросла аренда. Поэтому если раньше ресторатор платил, например, 10% от своего оборота…
— Но мы с вами говорим с юридической точки зрения. Вот ресторатор, у него ресторан, выросла аренда, он хочет обжаловать в суде, мы говорим о перспективах, он идет в суд, и что? Есть у него перспектива выиграть судебные дела, или шансов на это немного?
— Нет, мы считаем, что исходя из основных начал гражданского законодательства, исходя из позиции государства, исходя из нужд экономики…
— Я вас так понимаю, что государство сначала должно изменить законодательство, и потом будут шансы?
— Нет, в том-то и дело, что действующее законодательство дает все основания для того, чтобы разрешить этот вопрос, чтобы адаптировать сделку. Есть статья 1, статья 10, 451 Гражданского кодекса. Смысл этих норм в том, что есть алгоритм для адаптации сделки. Как этот алгоритм нам видится? Если мы говорим о несоответствии рыночной стоимости, мы понимаем, что есть ущерб одной стороны и выгода другой. Мы знаем, что эквивалентность встречных предоставлений по взаимообязывающему договору — это обязательное свойство таких договоров. Это вытекает из общих норм гражданского законодательства: добросовестность, разумность, справедливость. Если есть несоответствие рыночной стоимости, значит, нерыночное предоставление — а нам делают сейчас нерыночное предоставление — является недобросовестным поведением со стороны арендодателя, потому что рынок аренды упал ровно в два раза. Мы предоставляли эти документы.
— С другой стороны, если я арендодатель, я сдал помещение, грубо говоря, за $100, продолжаю сдавать за $100, и тут приходит мой арендатор и говорит, что знаешь, дорогой, я пойду в суд, хочу, чтобы ты снизил мне стоимость до $30, хочу платить по курсу $30.
— В этом и основная проблема. Мы говорим, что правоприменение…
— А я ему говорю, что цены-то выросли, дорогой мой, как же так?
— Нет, минуточку. Мы говорим о том, что каждую сделку надо рассматривать обособленно. Если, например, кто-то строил, получив валютный кредит, и у него есть расходы в валюте, у арендодателя, то увеличение стоимости доллара не нарушает баланс интересов, потому что у вас есть обязанность оплатить валютный кредит либо эксплуатировать помещение с учетом того, что вам нужны какие-то валютные средства. Но если вы построили помещение за рубли, если в это время ваши расходы не увеличились и рынок аренды на соседней улице будет свидетельствовать о том, что ваш арендатор платит вам в два раза больше, чем на соседней улице, понимаете? Смысл в этом.
Мы говорим, что правоприменитель должен посмотреть на эту ситуацию с точки зрения общих норм гражданского права и определиться, есть необходимость адаптации договора или нет. Мы считаем, что необходимость адаптации договора есть, и она имеет правовые основания, такая позиция. Я еще раз говорю, что есть общие начала гражданского законодательства: нельзя вести себя нерыночно, нельзя получать преимущества за счет своего положения, поэтому мы говорим о том, что если рынок в два раза меньше, чем вы получаете у своего арендатора, значит, ваше поведение недобросовестно. Значит, нужно защитить добросовестную сторону. А каким образом защитить добросовестную сторону? Адаптировать договор к современным рыночным условиям.
Есть статья 451 Гражданского кодекса. Приведу короткую цитату: «Изменение обстоятельств признается существенным, когда они изменились настолько, что если бы стороны могли это разумно предвидеть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях». Поэтому если ваш арендатор предполагал бы, что стоимость аренды увеличится в два раза в связи с изменением курса валюты, он бы не заключил этот договор.
— Подводя итог, можно ли говорить, что государство идет навстречу, понимает суть проблемы, и можно ли говорить, что ситуация постепенно выправляется?
— Нам представляется, что государство понимает проблематику и понимает, что ситуацию надо радикально менять. Вопрос адаптации договора остается важным и экономически, и социально. Поэтому мы думаем, что и правоприменитель тоже будет оценивать такого рода сделки исходя из общих принципов гражданского законодательства — добросовестность, разумность, справедливость — и из того принципа, что свобода договора не является беспредельной, безбрежной, она должна быть ограничена. Ее ограничивает нынешнее законодательство. И сейчас у правоприменителя есть инструментарий для того, чтобы изменять договор и приводить взаимоотношения контрагентов по сделке к рыночным условиям.