В берлинском театре Schaubuehne am Lrhniner Platz завершился 2-й Международный фестиваль современной драматургии F.I.N.D. Пять дней вместили дюжину читок новых пьес и театральных гастролей. География участников — от Японии до Австралии, от Норвегии до Сербии. Россию представлял, естественно, Евгений Гришковец с новыми спектаклями. Из Берлина — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Курс на современную пьесу был провозглашен знаменитым берлинским театром Schaubuehne два года назад, когда его драматическую дирекцию возглавил молодой режиссер Томас Остермайер (Thomas Ostermeier). Берлин не сразу привык к тому, что в самом знаменитом немецком театре 70-х и 80-х годов, оплоте качественного традиционализма, вмиг омолодили труппу и заговорили на резком и часто неприятном для обывателя языке современной драматургии. "Современник",— написано на репертуарном плане Schaubuehne нынешнего сезона. Вообще, актуальные тексты значат для нынешней европейской сцены неизмеримо больше, чем для русской, и молодые авторы имеют гораздо больше шансов быть по крайней мере услышанными.
Показательный пример: в рамках фестиваля F.I.N.D. прошел представительный международный семинар, посвященный пьесе Мариуса фон Майенбурга (Marius von Mayenburg) "Огнеликий". Когда месяц назад эту пьесу сыграл в Москве литовский Театр Оскараса Коршуноваса (Oskaras Korsunovas) — кстати, он же открывал берлинский фестиваль,— драматург удостоился такой ругани, какой авторов пьес давно не награждали. Сожительство брата с сестрой и убийство родителей, описанные в пьесе, вызвали в театральной среде невиданный прилив морализаторства. Соберись теперь кто поставить в Москве "Огнеликого", не поздоровилось бы этому смельчаку. Между тем пьеса поставлена в трех десятках стран, и именно опыту этого всемирного шквала был посвящен семинар. Ясно, что нам никто не указ, но призадуматься — после того как все ритуальные проклятия озвучены — все-таки стоило бы. Иначе вскоре опять придется сетовать, что нас не понимают.
От нас на фестиваль приехал Евгений Гришковец. Авторы программы непременно хотели от него что-то совсем свежее, нигде еще "не засветившееся". В ответ Гришковец решился на эксперимент и соединил в одном представлении две своих последних московских премьеры — монолог "Дредноуты" и двухголосную "Планету". Спектакль для женщин про корабли соединился со спектаклем про любовь. Структура обеих постановок была намеренно разрушена, однако новая комбинация сложилась с трудом: "Дредноуты" оказались просто-напросто разбавлены "Планетой". И эта неудачная смесь лишний раз доказала, что тексты его представлений — не просто свободные кубики конструктора, как утверждают многие.
Но он все равно нашел чем удивить публику. В монологе про крутые американские дороги из "Планеты" у него есть момент, когда по контрасту вспоминаются сибирские дороги и пригороды. Так вот, в Берлине вместо Омска прозвучал и немецкий Хемниц (он же бывший Карл-Маркс-Штадт). Антитезой Америке стала не Россия, а Европа, в которой, из-за океана глядя, между Германией и Россией — не такая уж разница. Но самый рискованный момент был другой: говоря о европейских городках, Гришковец до слез жалел их за спокойствие и размеренность. Тут берлинский зал настороженно притих, потому что восточная жалость, направленная на Запад, в Европе вызывает зрительский конфуз. Сами они готовы иногда пожалеть, но стать объектом жалости русских пока не готовы.
Тем более что социальная критика в представленных на фестивале F.I.N.D. пьесах пряталась на самом втором плане. Драматурги весьма вольно переписывают античные пьесы или сочиняют причудливые литературные коллажи из современных ситуаций, выписывают семейные истории с легким мистическим налетом или откровенные притчи, но резкий социальный пафос отошел, похоже, в область предрассудков. Это внутри. А снаружи Schaubuehne все-таки старается быть политически озабоченным. "Почему мы убиваем людей, которые убивают других, чтобы показать, что нехорошо убивать людей?" — лозунг на злобу дня украшает фасад похожего на подводную лодку театра на Курфюрстендам. Написан он на английском и русском языках. И сразу не поймешь: то ли для того, чтобы лишний раз напомнить о мировых полюсах, то ли для того, чтобы подчеркнуть единство мира.