Выставка современное искусство
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
В Мультимедиа Арт Музее открылась выставка "Про ШР", посвященная десятилетнему юбилею московской Школы фотографии и мультимедиа имени Родченко. Лидер профильного образования в сфере современного искусства отметил памятную дату с размахом, соответствующим статусу заведения. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
За последние пять лет Школа Родченко выдвинулась на передовую образовательного процесса в сфере современного искусства. Об этом свидетельствуют молодежные номинации отечественных премий, Кандинского и "Инновации", где выпускники основанного бывшим комиссаром Московской биеннале Иосифом Бакштейном Института проблем современного искусства все чаще уступают призовые места выпускникам Родченко. Дипломные выставки ШР неизменно демонстрируют высокий уровень студентов, что подчас выглядит — за неимением другого слова — слегка неуместно: востребованность современного искусства остается довольно низкой, и успешную карьеру в этой области не сделаешь. Тем не менее школа создает для студентов, быть может, не совсем адекватную рыночной и зрительской реальности, но рабочую атмосферу. Студентам внушают мысль, что ставки высоки и каждое решение, принятое будущим художником, действительно важно. Обсуждения триместровых показов славятся высоким накалом полемики, а мастера, сплошь известные и состоявшиеся художники, требуют от студентов постоянного труда. Студент ШР оказывается в силовом поле подчас агрессивно отчетливых позиций. "У студентов часто едет крыша, потому что уважаемые люди часто говорят противоположные вещи",— говорит преподаватель медиаарта Алексей Шульгин.
Разрыв между статусом современного художника в обществе и требованиями школы существует, признает содиректор ШР Елена Лунгина. "Первое, что мы говорим всем поступающим,— если ты можешь этого не делать, не делай,— рассказывает она.— И к нам приходят, условно говоря, выродки, которые не могут обойтись без искусства". Перспективы выпускников действительно туманны. "Мы посылаем студентов в ужасно сложную жизнь,— признает Лунгина.— Но мы хорошо делаем для страны, потому что наш выпускник составляет тот бродильный элемент, благодаря которому возможно развитие".
Куратор "Про ШР", преподаватель школы Сергей Братков, решил погрузить зрителей в эту "бродильную" атмосферу, превратив залы музея в тотальную инсталляцию и одновременно муляж рабочего процесса. Тут важны не столько художники, сколько взаимодействие и производственная база, которая у ШР на высоте,— мультимедийность обязывает. Привкус лаборатории и офисного опенспейса чувствуется на выставке тоже неспроста: основатели ШР подчеркивают междисциплинарный характер школы. "Принцип нашей школы в том, что нет принципов. Любой студент может перейти в другую мастерскую",— подчеркивает Лунгина.
За кадром, что естественно, остается высочайший уровень стресса, который испытывают студенты. Лауреат "Инновации" Саша Пирогова о своем обучении в ШР говорит так: "Много-много страданий, а потом катарсис. Факт "Инновации" сыграл свою роль как некоторое признание того, что я делаю. В тот момент, когда я решила никого не слушать, а делать все самостоятельно, я получила какой-то результат". Чтобы добиться если не успеха, то внутреннего удовлетворения от своей работы, "нужно освободиться от гнета авторитетов", считает Пирогова. Ей вторит и ростовчанин Олег Устинов, выпускник 2014 года: "Лично для меня это были тяжелый процесс и приключение. Попадаешь под перекрестный огонь. Надо стоять на своем". Свое образование он описывает в психоделических терминах: "Это совместный трип с мастером. В какой-то момент система устанавливается, и ты ощущаешь механику искусства, как все работает".
За десять лет и метод, и студенты школы эволюционировали. "Начиналось все в вялом пространстве,— замечает Алексей Шульгин.— А потом мы поняли, что формируем молодежную арт-сцену в Москве и регионах". Елена Лунгина вспоминает, что в самом начале работы ШР "к нам приходили люди с котиками, фотографиями детей, путешествий и так далее". Постепенно, однако, репутация непростого учебного заведения влияла и на тип абитуриента. За десять лет тип молодого человека или девушки, поступающих в ШР, не изменился, считает преподаватель школы Екатерина Деготь. "Это симпатичные ребята, которые не знают, чего они хотят в жизни, откладывают важные решения, и пребывание в нашей школе помогает им продолжать откладывать. Сначала они пугаются, а потом им нравится, потому что сама неясность в этой области позволяет не задумываться о финансовой, например, судьбе",— добавляет она. За десять лет в школе сменилось множество мод и трендов, рассказывает Деготь. "Помню, у нас была волна, довольно неприятная, связанная с русским национализмом, древними символами, похожими на фашистские. Приходилось орать на них. Но это было давно",— вспоминает она. Были и всплески социального активизма, закончившиеся где-то во время процесса над участницами коллектива Pussy Riot. "Современное искусство во всем мире находится где-то между академической наукой и поп-культурой,— объясняет Деготь.— И в нашей школе все это сдвигается в сторону поп-культуры очень сильно. Но такая же точно ситуация, например, в ZKM в Карлсруэ". В целом у студентов "стало больше времени для грустных размышлений о современной жизни", отмечает Деготь, и это, безусловно, востребованное настроение для актуального художника из России: со времен Тарковского, и даже раньше, русская меланхолия — это легко экспортируемый товар. Приверженцам других стратегий стоит, наверное, подождать оживления на арт-рынке. А может, стоит открыть в школе мастерскую коллекционеров и учить покупать искусство — развитие этого навыка в арт-мире пока не дотягивается до планки, взятой студентами и выпускниками ШР.