«Банки поменяли свою стратегию на аккуратный рост финансирования»

Старший вице-президент банка «ФК Открытие» Геннадий Жужлев ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Олега Богданова в рамках программы «Большой разговор».

— Как вы оцениваете общую экономическую ситуацию за первое полугодие, с вашей точки зрения, наступила ли долгожданная стабилизация, как об этом говорят в Министерстве экономического развития? Как вы оцениваете общие тренды в финансовом секторе с высоты вашего положения?

— В силу представленности практически во всех секторах экономики у нас есть некие собственные макроиндикаторы того, что происходит, деловая активность клиентов, какие-то показатели. Эти макроиндикаторы показывают, хочется верить, что мы где-то стабилизировались на некоем, наверное, достаточно устойчивом нижнем уровне. То есть я для своей экспертизы считаю, что мы достигли пресловутого дна. Безусловно, есть какие-то в отдельных секторах, может быть, где-то хуже, где-то лучше, где-то можно просесть. Но главный показатель в том, что в последнее время начало звучать, что экономика адаптировалась. Я действительно вижу, что компания уже гораздо менее резво реагирует на какие-то колебания глобальных показателей для нас.

— Традиционно мы анализируем экономику, макроэкономические показатели по нескольким уровням: это инфляция, уровень потребления, персональные доходы, реальные доходы населения, уровень инфляции и темпы роста. Вы говорите, у вас собственные индикаторы, какие они? На что вы смотрите?

— Скажем так, это не какая-то статистика, выраженная в цифрах, это ощущение, как говорят, на кончиках пальцев, я смотрю в первую очередь на деловую активность наших клиентов.

— То есть они отражают спектр высших средств экономики, я так понимаю?

— Конечно. Мы кредитуем всю экономику в целом. Там абсолютно все отрасли по всей стране, количество и качество заявок, обращений за кредитами, какие-то другие банковские продукты, которые используют наши клиенты. То есть они показывают текущее состояние. Это первое, второе — мы общаемся со всеми этими клиентами. То есть ощущения, мнения и планы предпринимателей, топ-менеджмента, собственников бизнеса — у банка много тысяч компаний по всей стране, с которыми мы постоянно общаемся. Это мнение тысяч людей очень представительно, оно, может быть, во многом, представительнее, чем официальная статистика.

— Если в начале года вы видели испуг в глазах каких-то руководителей корпорации, то сейчас этот испуг прошел, они уверены в будущем? Можно так сказать?

— В начале года некоторые представители нефтяной отрасли формулировали примерно так: еще две недели, если ничего не изменится — нам капут. Когда с одной стороны держался курс, с другой стороны — падала нефть, и у них были свои расчеты. Действительно, был не испуг, была ситуация в принципе.

— Был очень показательный радикальный момент, когда нефть в баррелях в рублях очень резко начала снижаться.

— Совершенно верно.

— Позиция населения была очень интересной. Население перестало дергаться в этом году на изменение валютного курса. Это другой показатель, это уже показатель того, что, наверное, стабилизировалась и в розничном сегменте обстановка.

— На самом деле, эти все показатели отражают, всегда есть какие-то пределы чувствительности, то есть нельзя постоянно находиться в режиме этих резких колебаний. То есть для себя все субъекты, начиная от домохозяев, заканчивая крупными предприятиями, все равно принимают какое-то решение, определяют какую-то стратегию выживания. И в данном случае, что для меня одно — это то, что большая часть определилась с этой стратегией. Большинство предпринимателей поняли, что, например, что не надо играться на курсе — это не их бизнес, чем занимались год назад.

— И население это поняло?

— Население тоже пару раз потеряло на этих скачках деньги, оно, наверное, стало влезать в долги, откладывать какие-то деньги.

— Очень важный момент, они поняли, что не нужно заниматься не своими вещами, не профильным бизнесом, будем так говорить, и нужно заниматься кор-бизнесом, кор-составляющими. Отсюда вопрос про ваш бизнес. То есть спрос на ваши услуги снова возникает в связи с тем, что наметилась такого рода психологическая стабилизация, я правильно делаю вывод?

— В том числе, да, можно так сказать. Проблема более широкая. Спрос на кредиты был и в момент падения рынка и увеличения рисков банков. И очень важна статистика. Сегодня объем официальной просрочки в российской банковской системе по корпоративным кредитам и по рознице, по каждому из показателей выше, чем максимально достигнутая просрочка в 2009 году по итогам прошлого кризиса. То есть это объективный показатель глубины, то есть на сегодня экономика пережила это гораздо тяжелее уже, при том, что мы пережили еще не все последствия. Просрочка еще догонит еще через некоторое время, я считаю.

— Исходя из психологического состояния чувствуется, что есть элементы стабилизации. Как эти элементы стабилизации повлияли на банковский бизнес? Он сильно изменился?

— На банковский бизнес повлияло то, что было до стабилизации кардинально, и изменило очень сильно то, что происходило с декабря 2014 года, когда произошло шоковое повышение ставки. Бизнес боролся за выживание, банки боролись за выживание все это время. Как банки борются за выживание? Банки сокращают свои аппетиты на риск. То есть ужесточаются кредитные политики, прекращают выдаваться кредиты, что приводит на самом деле к росту рисков и проблем. Потому что, если людям перестали давать кредиты, то они перестают их гасить. Это такая закономерность, но банкирам, к сожалению, всегда очень сложно в кризис принять какие-то мужественные решения, кредит новый выдать.

— С другой стороны, корпорации тоже расходы, издержки снижают.

— Чтобы заместить банковский кредит, нужно заработать деньги. На фоне падения и кризиса их зарабатывать негде. С рефинансированием возникают проблемы. То есть сжимается ликвидность, деньги уходят в валютный рынок, банки повышают ставки и закрывают кредитные линии. Кризис часто усугубляется действиями самой системы, в том числе банковской, я считаю, что могла бы быть реакция более полезная для экономики. И опыт коллег зарубежных, европейских, показывает, что это может быть хорошо или плохо, но дополнительное финансирование спасает экономику от таких шоковых явлений, провалов.

— Не резкое ужесточение монетарной политики, как у нас происходит, а, наоборот, при падении — послабление должно быть.

— При падении нужно поддержать, при падении нужно ставки снизить, чтобы кредит было легче обслуживать. А когда растет экономика, политика там должна ужесточаться. Это вот в классике.

— У нас боялись влияния изменения стоимости рубля на инфляцию. То есть борьба с инфляцией – главная цель российского Центробанка.

— У нас ситуация сложнее. У нас действительно так прямолинейно нельзя действовать, но расплачиваться за это во многом приходится экономике. И как она расплатилась? Просрочка банковской системы и по физическим и по юридическим лицам достигла максимальных значений с 2008 года.

— В районе 8%, да?

— Она разная. Она больше по рознице, чуть меньше, около 7%, по корпоративным клиентам. Качество активов существенно ухудшилось. Банки все это время пытались бороться за качество, и мы видели уменьшение портфелей кредитных в реальном выражении в пересчете на валюты, и это происходило вплоть до конца первого квартала уже этого полугодия. Сейчас эта ситуация поменялась. Она поменялась, я уверен, что произошел некий перелом тренда. Банки накопили эту просрочку, создав по прошлом году в основном резервы, списав огромные убытки, посмотрев первый квартал, что происходит дальше, и произошла адаптация, уже плюс-минус $5 к цене Brent не шокирует никого, и плюс-минус несколько рублей курс спокойно воспринимается и корпоративным сектором реальным, и финансовым сектором тоже. Что дальше происходит? Дальше надо зарабатывать, нужно отрабатывать эти убытки и просрочку. И банки, с моей точки зрения, поменяли свою стратегию на аккуратный рост финансирования, возобновление кредитования.

— По традиционным линиям, я так понимаю?

— Абсолютно по традиционным линиям и по наиболее надежным заемщикам.

— А вот раньше, если брать еще докризисные времена, конкурентная борьба достаточно жесткая.

— Элементарно усилилась конкуренция, я вижу это, работая с хорошими качественными клиентами. У них появилось больше альтернативных предложений. Если раньше мы обсуждали в формате переговоров двусторонних, то сейчас большинство клиентов несколько банков рассматривают при заявке, предлагают, кто-то дороже, кто-то дешевле, кто-то более смело, кто-то менее. Но эта конкуренция заметно выросла. Менеджменту банков поставлены задачи приращивать кредитный портфель.

— Хорошо. Я предлагаю после паузы по конкретным направлениям поговорить, где интересные образовались тенденции, которые могут дать возможность заработать, ну, как, собственно, корпорации, так и банку.

— Тенденции мы определили, они сейчас стабилизировались. Кстати, возвращаясь к питерскому форуму? я очень много бесед провел с различного рода бизнесменами из банковского сектора, из корпоративного сектора, вот отличия, вот 3 этапа, 2014, 2015 и 2016 года форумы, вот 2014 — это испуг и такое непонимание, что делать дальше, 2015 год — это уже какая-то есть уверенность в том, что мы понимаем, где мы находимся, а сейчас все только о планах говорят: мы хотим это делать, мы хотим строить, брать кредит, заключать соглашение МНД и так далее. Вы это почувствовали в этом году?

— Да, я почувствовал. Это хорошо, что появились планы, это и есть один из тех самых маркеров того, что ситуация стабилизировалась, в головах в первую очередь, это значит, что она приведет к некой стабилизации и развитию в будущем. Как человек, сгруппировавался перед падением, упал, а дальше встал и начал осматриваться, куда ему идти. Собственно, это и происходит с бизнесом, вроде как все решили, что уже достаточно упали, а теперь встали и смотрим, куда идти, появились планы.

Конечно, к этим планам нужно относиться с определенным пессимизмом, потому что пока эти планы не очень подкреплены конечным спросом, в том числе и ресурсами, то есть все-таки прибыли компании подъели свои, инвестиции подсократились, спрос пока не вырос точно совершенно, и банкиры, как я сказал уже, только начинают смотреть на прирост кредитования, но совсем еще не началась эта кредитная экспансия.

— А как банкиры определяют, куда смотрят? Есть сельское хозяйство — там рост. Есть стройка, где очень серьезные проблемы, есть логистика — там интересные тенденции. Смотрят там, где есть рост, или тот сектор, куда еще можно войти, где пока нет роста? Как действуют? Где доходность выше?

— Смотрите, для банкиров секторов, куда они не вошли, нет. Абсолютно все сектора пользуются банковскими услугами, но занять какую-то нишу сейчас, наверное, он могут, периодически появляются новые продукты, услуги, но они точечные, совсем уникальные. Банки есть везде, поэтому входить в какую-то лежащую отрасль и предприятие именно банку как банку-кредитору большого смысла не имеет. Есть такие стратегии, когда ты хорошо разбираешься в отрасли, у тебя есть хорошая экспертиза, и ты понимаешь, что сегодняшний клиент с плохими финансовыми показателями может взять подороже, заплатить комиссию, подписать какие-то условия работы с банком, но через год он повысит свою прибыль, у него будет нормальное соотношение долга с другими показателями, будет хороший клиент, и ты будешь его обслуживать, неплохо на нем зарабатывать. Есть такие стратегии, но их нельзя тиражировать массово, потому что такие стратегии строятся на глубокой экспертизе.

— Индивидуальный подход?

— Абсолютно индивидуальный подход. Я не скрою, мы тоже делаем такие сделки, и это всегда сложное решение — сейчас-то плохо у клиента. Они обычно смотрят отчетность за прошлый период, за предыдущие три года, а там все плохо. Какую можно построить аппроксимацию на эту отчетность? Будет еще хуже. А как принять решение сейчас войти? В общем, нужно построить прогноз, прогноз — это другое. В него надо поверить, а это сложно. Это далеко не все умеют делать. Повторюсь, есть такие, но это единичные случаи, когда мы действительно входим в отдельно взятые компании с перспективами, в которые мы верим, понимаем, мы сейчас расшиваем проблемы.

— Это малый и средний бизнес или крупный?

— Нет, это, в основном, крупные сделки, это невозможно делать массово, невозможно тиражировать, ни малый, ни средний — совершенно точно. В малом и среднем все понятно. Малый и средний, если говорить про банки, как в любом производстве, ты должен сделать продукт с низкой себестоимостью и желательно продавать его дешевле, тогда у тебя будут покупать.

Что такое продукт для банка? Там рассчетно-кассовое обслуживание, условия обслуживания, условия какого-то интернет-банка, дистанционное проведение каких-то операций. Мы, например, занимаемся тем, что системно изучаем себестоимость этих продуктов и снижаем ее. Снижая ее, мы будем продавать дешевле, у нас будут покупать больше, вот и все. Это точно такой же рынок со своим спросом и предложением.

— Буквально пару слов о перспективах — какие камни на пути, в виде чего они? Это ставки Центрального банка, препятствия в законодательстве, что вы видите на пути развития и корпоративного бизнеса, и банковского бизнеса?

— Не камни, а просто стены и бастионы.

— Три-четыре обозначьте.

— Безусловно, есть курсовые риски, которые, как ни крути, влияют, как следствие цены на нефть.

— Но уже меньше?

— Конечно, меньше — это плюс-минус $5, если про цены на нефть говорить, средняя линия. А если еще минус $10 — это тяжело.

— Получается, главный эксперт сейчас в банках — это эксперт, который разбирается в нефтяном рынке?

— А нет таких экспертов, которые могут точно сказать, что будет. Мы просто строим прогнозы для негативных сценариев. То есть сырьевые цены, остаются определяющими, и будут оставаться определяющими в любом случае, и это ключевой риск. Просто я верю в то, что мы уже где-то в нижней части, и вряд ли будет серьезное падение. В это, с моей точки зрения, верит большинство.

— После британского референдума некоторые инвестиционные стратегии назвали Россию, я вспоминаю 2008 год, «тихой гаванью», мы теперь тихая гавань?

— Нет, это, конечно, неправда. Мы очень тяжелый рынок, очень рискованный. И, самое главное, гавань — это надежность. Перспективный рынок — это перспективы. Пока ни того, ни другого четко сформулировать нельзя. А перспективы — это же должен быть заработок, какой-то рост.

— Но корабль плывет в правильном направлении?

— Главное, что корабль плывет.