В Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре открылась выставка "Товарищества "Новые тупые"" — петербургского художественного объединения, чья неуловимая деятельность с трудом подвергается ретроспективному представлению.
Фото: Александр Ляшко
Фото: Александр Ляшко
Фото: Александр Ляшко
Фото: Александр Ляшко
В "Новых тупых" первым делом, конечно, удивляет название. Оно, впрочем, довольно прозрачное. В середине 1990-х постмодернисты круга Тимура Новикова стали называть себя "Новые серьезные". Петербургский неоакадемизм стал радикально праветь, мыслить себя частью большой традиции, заигрывать с евразийством, порицать разврат и скоморошество. Тупизна была немудреным ответом на эту консервативную насупленность. Об отношениях "Тупых" с "Серьезными" свидетельствует, например, следующая история: в 1998 году художники "Новой академии" устроили акцию с торжественным сожжением собственных холстов эротического, наркотического и другого сомнительного с моральной точки зрения содержания. Художник Сергей Спирихин заметил оставшиеся от академистов подрамники, вынес их на улицу и тоже развел костер. На этом костре он поджарил яичницу и отправился предлагать плоды высокого горения случайным прохожим.
Почти все искусство "Новых тупых" — примерно такого рода. Это в большой степени спонтанные перформансы, от которых в лучшем случае осталось несколько фотографий или размытое видео с плохим звуком, в худшем — смутные воспоминания пьяных зрителей. Их работа противостоит идее архива. Ретроспектива кажется затеей заранее обреченной. И тем не менее выставка в ММСИ производит редкое для этого жанра захватывающее впечатление. Это — свидетельство большого кураторского таланта близкого к группе художника Петра Белого.
Художественно-социальный проект "Среднерусская возвышенная тупость", 1999-2002 годы
Фото: Юрий Никифоров
"Новые тупые" — это прежде всего восемь человек. Вадим Флягин, постоянно проживавший в галерее "Борей" и во многом инициировавший формат жизни как непрерывного бредового перформанса. Владимир Козин, главный организатор и мотор движения. Сергей Спирихин, штатный философ, концептуализировавший акции "Тупых". Максим Райскин, издававший на ксероксе официальный журнал товарищества "Максимка". Александр Ляшко, фотограф, благодаря которому свидетельства деятельности "Тупых" вообще остались в истории. Еще Инга Нагель, придумавшая название товарищества, и позднее присоединившийся Олег Хвостов.
За семь лет существования товарищества (с 1996-го по 2002 год) его участники занимались следующим: таскали по улицам Петербурга чайный столик, за которым вели непринужденные беседы об искусстве; инспектировали разнообразные строительные работы, забираясь в канавы; пытались потушить Вечный огонь и стирали российский флаг; совокуплялись с родным городом, отыскивая в разных закоулках пригодные для этого отверстия. Вообще очень любили раздеваться: в одном из самых известных перформансов Флягин попросту падал голый со стульев в течение нескольких часов. Также любили почитать какой-нибудь занудный философский текст в непригодных для этого обстоятельствах. Отправлялись в лес, чтобы обнаружить там оригиналы шишкинских пейзажей; устраивали абстракционистскую выставку для кота; агитировали бомжей голосовать за Чебурашку; выставляли на помпезной петербургской биеннале огромный ком невской тины.
И, как положено современным художникам, сами превращались в произведения — метили в галерею классических петербургских чудаков, персонажей Гоголя, Достоевского, Хармса, инфантильных старичков и детей-философов. Над всем их нелепым искусством чувствуется ореол высокой петербургской традиции. И, несмотря на декларации, оно не блещет специальной тупостью. Чего тут нет — это "оригинальности". Когда ходишь по выставке, ловишь себя на странноватом ощущении. Не очень легко понять, чем "Новые тупые" так уж отличаются от новиковской компании, которой себя гордо противопоставляли. Они делали вещи примерно в том же ключе. Потом замечаешь: а вот это в духе "Коллективных действий", это — "Медгерменевтов" или "Гнезда", это — московских акционистов. "Тупые" всегда на что-нибудь похожи, но похожи каким-то неправильным, хитрым образом. У них нет новаций, а если есть, они не цель, а случайность, недоразумение.
"Движение чайного столика к закату. Семь дней пути". Санкт-Петербург, 25 августа 1996 года
Фото: Александр Ляшко
"Новые тупые" действовали на рубеже 1990-х и 2000-х, в период, когда русское современное искусство перерождалось из радикальной критической практики в достойную культурную индустрию. И наслаждалось этим превращением. Они обнаруживали узкую кромку, на которой искусство все еще может быть живым. Это — пространство тупости, сознательной вторичности. Любая оригинальность, изобретение хочет посоревноваться за место на рынке и в каноне. Тупости это ни к чему. Ничтожность — единственная неотчуждаемая у человека вещь. Напрасная и теплая, какой и должно быть искусство.
Теоретической кульминацией деятельности товарищества была "Конференция-ужин "Неизбежность шедевра"". В основе этого карнавального предприятия — идея о том, что для искусства не надо обладать талантом, кто угодно может сделать шедевр без всякого труда. Это доведенный до предела лозунг Йозефа Бойса "каждый человек — художник" (Бойс для "Тупых" — один из главных источников вдохновения и одновременно объект нещадного пародирования). Есть только одна разница: утопия Бойса обещает возвышение любой жизни до небес искусства. "Тупые", наоборот, понижают искусство до незначительного абсурда обыденности — чтобы его хоть немного спасти. Такое искупляющее погружение во ад — еще один жест из арсенала русской классической литературы.
ММСИ на Гоголевском бульваре, до 28 августа