Вместе и порознь

Под влиянием событий в мировой экономике и политике трансформируется система международных отношений. Как можно определить происходящие изменения, реглобализация это или только новый этап глобализации, регионализация или формирование многополярной структуры мировой экономики, пытались разобраться эксперты BG.

Влада Гасникова

Глобализация мира началась со времен эпохи Великих географических открытий, полагает доцент кафедры мировой политики факультета международных отношений СПбГУ Тамара Немчинова. С тех пор развитие мировых процессов проходило под знаком глобализации: формирование колониальных империй, формирование и развитие системы международного территориального разделения труда, мировой системы торговли, мировой финансовой системы. "Современная торгово-финансовая система мира не может быть не глобальной, потому что внутренние рынки отдельных государств не безграничны, а правительства государств и "акулы капитализма" не хотят регулярных кризисов перепроизводства, которые, в соответствии с теорией больших циклов, неизбежны, но именно они и движут всю систему технологий и производства вперед. Экономическая глобализация влечет за собой унификацию, стандартизацию, с которыми пытаются не соглашаться сторонники свобод человека и гражданина", — говорит госпожа Немчинова. По ее словам, в экономическом смысле реглобализация возможна лишь в том случае, если общество осознанно или неосознанно вернется к натуральному типу хозяйства, а этого в обозримом будущем не предвидится.

Термин "глобализация" появился в 1984 году для обозначения открытия лондонского рынка капиталов для иностранных банков. Позднее его стали употреблять для обозначения процесса либерализации общемирового оборота товаров, услуг, капиталов, а также свободы перемещения людей через государственные границы. "В таком смысле первую волну глобализации мировая экономика пережила в начале XX столетия, когда наблюдались аналогичные процессы либерализации торговли и инвестиций. Их развитие остановила Первая мировая война, а новый старт был дан лишь после окончания Второй мировой войны", — считает профессор кафедры европейских исследований факультета международных отношений СПбГУ Станислав Ткаченко.

Директор Института актуальной экономики Никита Исаев видит будущее процесса глобализации несколько туманным. "Большее влияние на него оказывают даже не столько геополитика, сколько экономические соображения. Сейчас уместнее говорить о регионализации вместо глобализации. Странам выгоднее объединяться в блоки, в которых они будут дополнять друг друга, а не конкурировать. Взять те же США и Китай: раньше партнерские отношения казались безоблачными, производство товаров постоянно выносилось в Поднебесную. А теперь США заинтересованы в возврате своих предприятий на родину ради создания рабочих мест, идет активная популяризация американских товаров. Китай же, в свою очередь, проводит политику переориентации на внутренний спрос, потому как экономическая реальность такова, что только отказ от политики главенства экспорта позволит безболезненно для экономического роста повысить курс юаня и благосостояние граждан", — приводит пример господин Исаев. Он называет реглобализацию всего лишь следующей стадией развития глобализации, приданием ей наиболее эффективной формы, снижающей внутриблоковые перекосы. "На мой взгляд, возврат к менее стабильным формам сотрудничества маловероятен", — говорит эксперт.

С ним согласен Александр Филимонов, старший партнер адвокатского бюро DSLaw, который не видит сегодня мирового процесса реглобализации. "Глобализация в экономике, по сути, всегда связана с поиском выгоды, и этот поиск никогда не прекратится. Сейчас мы наблюдаем лишь незначительное замедление процесса глобализации, вызванное кризисными явлениями и общей геополитической обстановкой. Глобализация продолжается и в экономической сфере, а создание Транстихоокеанского партнерства — очередное этому подтверждение. Да, сейчас это партнерство больше похоже на закрытое торгово-финансовое объединение. Но Всемирная торговая организация (ВТО) тоже начиналась с торгового соглашения между определенным кругом участников. Открытость к присоединению позволила ВТО перерасти в глобальную организацию, охватившую большинство стран мира", — напоминает господин Филимонов. В качестве примеров продолжающихся глобализационных процессов он приводит борьбу с "черными" офшорами, соглашение о едином стандарте обмена информации (Common Reporting Standard, CRS), унификацию законодательства.

В то же время эксперты отмечают, что с начала XXI века в мире произошли серьезные изменения: до этого столетия доминирование США в мире было бесспорным, поэтому экономическая либерализация продвигалась уверенными темпами. По мере экономического роста в Евразии старая модель либерализации оказалась в кризисе. "Сегодня, впервые с 1945 года, на планете появились государства, которые являются полноправными участниками мировой системы, но при этом на практике независимы от США. Это прежде всего Китай, Индия, Россия, Бразилия. Их американская версия глобализации не устраивает, и этого достаточно для того, чтобы она была списана в утиль", — уверен Станислав Ткаченко. По мнению профессора, на смену ей приходит многополярная структура мировой экономики, в которой реальные интеграционные процессы будут протекать параллельно в разных регионах планеты. "Для этого сложились благоприятные условия, так как уже невозможно отрицать снижение удельного веса США и ЕС в мировой политико-экономической системе. Будущее экономики планеты за несколькими региональными интеграционными блоками во главе с государствами-лидерами, создавшими форум БРИКС. Помимо этой пятерки, а также США и ЕС (по сути — Германии), сегодня на планете нет государств, способных принять на себя ответственность по реализации проектов региональной интеграции. Взаимодействуя со своими партнерами в рамках Шанхайской организации сотрудничества, АТЭС и G20 по определению новых правил игры в мире "после глобализации", Россия должна исходить из того, что ее главный приоритет — углубление интеграции в рамках Евразийского экономического союза. Либерализовав экономические связи с самыми важными для России партнерами-соседями, Москва сможет полноправно участвовать в дискуссии о будущем мировой экономики в целом", — считает ученый.

Роль международных организаций в формировании общемировых стандартов не снижается и по-прежнему велика. Например, под эгидой Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в 2014 году был принят единый стандарт автоматического обмена финансовой информацией.

"Низкая скорость, с которой движутся переговоры в рамках подобных международных организаций, в основном связана с большим количеством сторон, которые должны прийти к консенсусу, и столкновением их интересов (самым показательным примером является Дохийский раунд переговоров в рамках ВТО). Однако даже такое медленное, но направленное движение к единым стандартам и торговым пространствам играет огромную роль в экономических и геополитических процессах интеграции. Более того, не всегда положительные результаты работы глобальных организаций подталкивают страны создавать региональные объединения и зоны свободной торговли", — уверен Александр Филимонов.

Создание региональных экономических союзов — это не альтернатива экономической глобализации, а дополнительный инструмент повышения конкурентоспособности в глобальном мире, считает Тамара Немчинова из СПбГУ. "Отдельные государства уже не в силах самостоятельно нести бремя экономических гегемонов и локомотивов экономической глобализации", — поясняет она свою точку зрения.

Размышляя о состоянии существующих международных организаций, Никита Исаев из Института актуальной экономики обращает внимание на их слабые стороны. "ВТО может эффективно работать только при спокойной геополитической обстановке. Эта организация, к сожалению, слишком зависима от политики. При нарастании политической напряженности правила ВТО уходят на второй план. Иначе ни антироссийские, ни ответные санкции были бы невозможны. У новых интеграционных объединений непростые времена — идет борьба за участников и за право устанавливать свои условия, особенно в АТР. С одной стороны, США продвигают Транстихоокеанское партнерство (ТТП) и открыто говорят, что правила работы должны устанавливать только они, с другой стороны, Китай пытается создать Зону свободной торговли АТР с совместно разработанными правилами. Но пока преимущество на стороне ТТП, чьи страны-участники генерируют около 40% мирового ВВП", — говорит господин Исаев.