В Рахманиновском зале консерватории начался фестиваль музыки Арнольда Шенберга (к 50-летию со дня смерти) — звуковая половина к выставке "Арнольд Шенберг--Василий Кандинский. Диалог живописи и музыки", чуть раньше открывшейся в Третьяковской галерее на Крымском валу (Ъ писал о ней 29 ноября).
Идея диалога живописи и музыки на материале Шенберга и Кандинского вызывает удивление. Оба были дружны, но этот отрезок их биографий настолько локален, что строить на нем концепцию нелогично. К тому же взнос каждого в искусство все-таки различен, поскольку в случае Кандинского речь идет о живописи, а у Шенберга — о музыке. И то, что гениальный композитор-авангардист мнил себя еще и приличным художником,— всего лишь вопрос его личных амбиций.
Ну и еще. Выставка живописи Шенберга впервые проходит в Москве. Но тему музыки Шенберга при всем желании не назвать новой. В прошлом сезоне в Рахманиновском зале уже проходил фестиваль Шенберга. Он и был, похоже, первой попыткой актуализации творчества композитора, которую за истекший период успешно продолжили несколько акций. Например, прекрасный концерт нововенской музыки, сделанный музыковедом и певицей Светланой Савенко в альянсе с пианистом Юрием Полубеловым. Или программа "Арнольд Шенберг и его адресаты", подготовленная Алексеем Гориболем для Малого зала Петербургской филармонии.Первые концерты нынешнего фестиваля в Рахманиновском зале оказались гораздо бледнее упомянутых. Ранний Шенберг в окружении русских композиторов Ефима Голышева, Сергея Протопопова, Ивана Вышнеградского, Артура Лурье и Николая Рославца (в первый вечер), как и Шенберг--Берг--Веберн с обработками вальсов Штрауса (во второй), чем-то напомнили расклад тем для студенческих курсовых. Или главы очередного учебника, скучно озвученного студентами факультета исторического и современного исполнительского искусства и несколькими приглашенными музыкантами.
Отрицать научную ценность всего звучавшего не возьмусь. Но и хвалить не за что. Дело в том, что в учебниках принято ценить Шенберга за его автодидактику и изобретенную им додекафонию. По учебникам выходит, что ранний Шенберг — это одно, а Шенберг-додекафонист — совсем другое. В одном случае мы имеем дело исключительно с венскими корнями композитора, а в другом — с оторванной от этих корней новой композиционной техникой, из которой выросла вся новая музыка Европы ХХ века. Таким образом, учебниками человек оказался разъят на несколько фрагментов. Но человек-то был один, притом редкой цельности, силы духа и веры в Бога.
Судя по концертам, для большинства исполнителей очевидная спаянность древа шенберговской музыки с ее корнями — тайна за семью печатями. Изумительно красивую раннюю музыку авангардного классика и его учеников инструменталисты просто не услышали, изобразив вместо нее нотный чертеж гармоний, мелодий и ма-а-ленького такого чувства. Исключением были разве что люди с опытом и, не побоюсь этого слова, душой — Светлана Савенко, Юрий Полубелов и потрясающий квартет из недавних выпускников консерватории в составе: Родион Петров, Илья Норштейн, Илья Гофман и Дмитрий Прокофьев.