Появление в России института банкротства физлиц привело к парадоксу: кредиторы, уже пытавшиеся взыскать что-то с обанкроченного в другом государстве должника, могут заявить к нему старые требования. В результате теряет смысл так называемый банкротный туризм — бегство должника в наиболее благоприятную для этой процедуры иностранную юрисдикцию. Примером может служить дело Владимира Кехмана.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
История началась в 2012 году: бизнесмен сам обратился в Высокий суд Лондона, который и признал господина Кехмана банкротом. Использовать английскую юрисдикцию позволило наличие активов в Великобритании и подчинение договоров с кредиторами английскому праву. Последствия английской процедуры похожи на российские: после реализации активов должника и завершения банкротства кредиторы больше не могут требовать с него взыскания старых долгов. Если должник приобретет новые активы в Евросоюзе, претендовать на них смогут только те кредиторы, задолженность перед которыми возникла уже после окончания банкротства в Англии.
Но 1 октября 2015 года возможность банкротства гражданина появилась и в России. В декабре по заявлению Сбербанка в отношении Владимира Кехмана ввели процедуру реструктуризации долгов, и к нему потянулись неудовлетворенные английским банкротством кредиторы — Юникредит-банк, Промсвязьбанк и некое ООО "Аквамарин", купившее права по кредитам "Уралсиба".
Финансовый управляющий и представитель должника в суде настаивали, что эти обязательства уже прекращены и долги списаны, так как они уже были включены в реестр кредиторов в рамках банкротства в Англии. Но арбитражный суд сослался на то, что определение Высокого суда не имеет юридической силы в России, так как не признано и не приведено в исполнение по соответствующей процедуре для иностранных судебных решений. В итоге старые кредиторы были включены в новый реестр должника.
Здесь возникает вопрос: а может ли в принципе решение о банкротстве гражданина, вынесенное иностранным судом, быть признано на территории России? Мнения юристов расходятся. Некоторые считают, что существующая процедура не предназначена для банкротных решений, которым требуется специальный порядок. Такой порядок, например, содержался в законопроекте о трансграничной несостоятельности, который Минэкономики разработало в 2011 году, но он так и не был принят.
Так или иначе, ответ мы скоро узнаем. Причем дать его придется тому же арбитражному суду Северной столицы, который на следующей неделе должен рассмотреть заявление Владимира Кехмана, требующего признать и исполнить в России английское решение о его банкротстве.