Россия не соглашалась на размещение вооруженной полицейской миссии в Донбассе. Об этом заявили в Министерстве иностранных дел. Ранее о согласии Москвы на такое размещение сообщил замглавы администрации президента Украины Константин Елисеев. Он заявил, что власти страны располагают записями всех телефонных разговоров, которые подтверждают согласие Владимира Путина на разворачивание миссии. Замглавы российского МИД Григорий Карасин подчеркнул, что для обсуждения таких вопросов есть сложившиеся форматы, в частности, контактная группа. По словам Карасина, «многословие киевских стратегов лишь мешает делу». Директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии Михаил Погребинский обсудил тему с ведущей «Коммерсантъ FM» Натальей Ждановой.
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото
— Расскажите, о чем говорят в Киеве? Действительно есть какие-то подтверждения того, что Путин давал согласие на разворачивание этой миссии?
— Я внимательно прочитал эксклюзивное интервью Елисеева — это на него ссылаются, — и он там вообще никакой сенсации не произнес. Он произнес то, что уже давно было известно: Россия не отказывается обсуждать в том числе и вооруженную миссию. Ведь на самом деле еще пару месяцев назад, когда была большая встреча Владимира Владимировича Путина с журналистами, президент сказал, что он разговаривал с Порошенко, и тот предложил эту вооруженную миссию, на что Путин сказал, что если речь идет о линии размежевания, то мы не против. Последующие цитаты и высших руководителей, ответственных за это направление в Российской Федерации, ясно дали понять, что Москва не против, но надо договориться с теми, кто контролирует ситуацию на Донбассе. То есть вступайте в эти прямые переговоры, если они согласятся, и вы как-то договоритесь, то пожалуйста — хоть военная, хоть военно-космическая миссия может там осуществиться.
Поэтому в тех словах, которые произнесены были Елисеевым, в принципе никакого вранья нет. Он сказал, что Россия дала согласие обсуждать. Пожалуйста, можно обсуждать.
— А в каком состоянии сейчас этот самый переговорный процесс? Вроде как во время прямой линии Владимир Путин говорил как раз о том, что он не против, но никаких конкретных договоренностей пока нет.
— Есть большая политика, где кто-то говорит, что не против, кто-то говорит, что надо договариваться с ДНР, ЛНР. Но это все как бы высокая политика.
На самом деле никакой военной миссии там не будет, ни на границе, ни на избирательных участках. Просто потому, что, во-первых, масштабная миссия требует сложного согласования всех членов ОБСЕ, больше, чем 50. Во-вторых, нужно выделить много денег. В-третьих, для этого нужна действительно масштабная миссия, потому что противостоят друг другу большие соединения — 75 тыс. с одной стороны, 40 тыс. с другой. Невозможно даже 1 тыс. людей это проконтролировать.
И в конце концов, есть ясная позиция Захарченко и Плотницкого, что они против вообще любой вооруженной миссии. Я не вижу причин, почему они изменят свою позицию. А то, что Москва говорит, что в принципе можно обсуждать, — так Москва на протяжении длительного времени хочет дать понять Киеву и Западу, что договориться можно только в том случае, если Киев сядет за стол переговоров с ДНР и ЛНР. А Киев отказывается. На этой оптимистической ноте можно и завершить — никакой миссии не будет.
— Хорошо. Если этого не произойдет, какой вариант урегулирования возможен в этом случае, насколько принципиально присутствие миротворческого контингента?
— Если бы это от меня зависело, то я бы, например, рекомендовал согласиться на какую-то ограниченную миротворческую миссию вооруженных людей на границе противостояния, чтобы было действительно ясно, кто начинает стрелять, чтобы нельзя было объяснять, что не мы первые выстрелили. Это важно. И люди бы не умирали. И второе, я в принципе считал бы даже возможным полицейскую миссию, вооруженную миссию, такую, как охрана представителей ОБСЕ вместе с представителями ДНР и ЛНР на избирательных участках. Смысл-то в чем? В том, чтобы выборы там прошли. Если выборы пройдут, это полностью решит задачу преодоления кризиса, поскольку тогда Киеву придется отказаться от концепции того, что он воюет с Россией. Получится, что там все равно изберут людей, которые против Киева, все равно изберут Захарченко и Плотницкого.
В итоге придется говорить, что там на самом деле гражданский конфликт или гражданская война, и тогда отношение к этому поменяется, и это будет шаг к тому, чтобы вести прямые переговоры, находить компромиссные решения, но это не в интересах Киева, я бы даже сказал, не сильно в интересах ДНР и ЛНР. Поэтому я не вижу в ближайшем времени перспектив такого важного и желанного для всех умиротворения на юго-востоке Украины.