Богиня на высшем уровне

Премьера театр

Парижский "Одеон — Театр Европы" показывает премьеру спектакля "Федра(ы)" в постановке знаменитого польского режиссера Кшиштофа Варликовского и с Изабель Юппер в главной роли. Из Парижа — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Какую "Федру" ожидает увидеть зритель "в старинном многоярусном театре", да еще французском? Конечно, ту самую, знаменитую, расиновскую. Но из "Федры" Расина в спектакль Кшиштофа Варликовского было взято всего несколько строк — та сцена, в которой влюбленная мачеха признается своему пасынку Ипполиту в запретном чувстве. В царицу здесь ненадолго превращается писательница Элизабет Костелло, героиня романа южноафриканского писателя, лауреата Нобелевской премии Джона Кутзее. Кроме него, композицию спектакля Кшиштофа Варликовского образовали пьеса покойной англичанки Сары Кейн "Любовь Федры" и новое сочинение на заданную тему здравствующего канадского драматурга и режиссера Важди Муавада (кстати, недавно он был назначен директором парижского театра "Ла Коллин").

На один из ключевых сюжетов мировой культуры, у начал которого стояли еще Еврипид и Сенека, Варликовский смотрит через беспощадные современные линзы. Рискуя впасть в многозначительный пафос, можно сказать, что режиссера волнует происходящая на земле битва между богами и людьми, в которой боги предстают поработителями. Каждая из Федр (на многоликость этого характера указывает множественное число в названии спектакля), как и положено, предстает жертвой страсти. И то, что современному герою позволено сделать гораздо больше, а современному зрителю — увидеть много больше, чем публике далекого прошлого, по сути, ничего не меняет. В дошедшей до нас версии Еврипида Федра и Ипполит даже не встречаются на подмостках, а в пьесе Сары Кейн они занимаются оральным сексом — и в спектакле "Одеона" эта сцена воплощена весьма натуралистично,— но утоление страстей, к которым привыкли люди, не облегчает их участь.

Важди Муавад добавляет в сюжет необходимую сегодня тему межрасовых противоречий. Его Федра сначала является на сцене Афродитой, самоуверенной изящной блондинкой непонятного возраста в темных очках, чтобы поведать историю неудачного союза между небесами и земным миром. Затем, уже в образе порнозвезды, она рассказывает свою версию сотворения мира — в терминах и по законам хорошо известной ей индустрии сексуслуг. Важно, что дело происходит в Ливане, и избранником этой порно-Федры становится молодой мулат, которого женщина приканчивает прямо в постели несколькими ударами ножа — таким образом приближая коллизию спектакля к современным межрасовым конфликтам. После чего героиня картинно душит себя, связав шею обрывками простыни с водопроводным краном над обычной бытовой раковиной.

Рифмуя способ самоубийства, Федру из пьесы Сары Кейн Варликовский заставляет повеситься на трубе душа. Помимо этих двух удобств для омовения да обычного дивана, на сцене театра "Одеона" практически ничего нет. Павильон художника Малгожаты Щесняк — высокие стены в грязных разводах, два вентилятора и отливающие металлическим блеском двери — словно и не может вмещать ничего, кроме исполненных в депрессивно-истерических ритмах этюдов о ненасытности человеческих страстей. В назначенный момент правая стена павильона выезжает на середину сцены, вытягивая за собой комнату с прозрачными стенами, в которой живет Ипполит из пьесы Сары Кейн. Но здесь это не тот жирный увалень, что поедает чипсы и совокупляется с кем попало, не отрываясь от телевизора, а некий хмурый, фрустрированный интеллектуал, у которого на экране бесконечно повторяется сцена убийства в ванной из "Психо" Хичкока — смерть Федры оказывается "навеяна" хрестоматийным фильмом, как вся сценическая композиция кажется продуктом навязчивых культурных мифов.

Впрочем, связующей нитью спектакля оказывается не петляющая по тяжкому бездорожью режиссерская мысль, а игра Изабель Юппер, без которой сценического сочинения, конечно, не случилось бы. Желающие могут свериться с энциклопедией, чтобы убедиться, что актрисе именно столько лет, сколько есть,— но глядя на сцену, поверить в цифры невозможно. И дело не только в поистине изумительной физической форме Юппер, которая королевой разгуливает по подмосткам в минимальном исподнем. Дело в ее непостижимой смелости, которую лишь по ошибке можно принять за "неглиже с отвагой". Московская публика в прошлом году видела Юппер в спектакле "Одеона" по пьесе Мариво "Ложные признания" — тогда ее стиль многим показался слишком кружевным, слишком изящным, буржуазным, что ли. Юппер в "Федре(ах)" демонстрирует роскошное, щедрое лицедейство на грани дозволенного. Она не боится ни видеокамер и больших проекций, ни окровавленной промежности своей героини, ни бесстыдных признаний шлюхи. На подобном фоне еще выразительнее кажутся зоны молчания и еще резче перемена в последнем эпизоде, где Юппер в сатирических красках играет говорливую писательницу-докладчицу Костелло, в которую вдруг вселяется дух расиновской Федры. Юппер заканчивает роль благодарностью аудитории, и в ее неподражаемом "Спасибо за внимание" наконец слышится та толика юмора, которого так не хватало три с половиной часа до этого.