В прокат выходит «Зимняя песня» — первый за пять лет фильм почтенного грузинского классика, абсурдистская комедия, состоящая из зарисовок из жизни современных французов. Упоительное кино, снятое по лекалам классического Иоселиани
Фото: Festival del film Locarno
Сначала мы видим, как во время французской революции обезглавливают аристократа с трубкой во рту — "за переписку с врагами народа". Затем солдаты разворовывают небольшой городок в Восточной Европе, насилуют женщин, после чего их крестит в реке священник в татуировках. Потом действие перемещается в (кажется) современную Францию, где маленькие девочки на роликах воруют сумки у прохожих, один мужчина преследует девушку со скрипкой (потому что влюблен), молодая пара постоянно ссорится и дарит соседу-алкоголику — собирателю черепов — череп, лысый человек использует разные инструменты для подглядывания, чтобы подсматривать за соседями, а двое друзей — крайне начитанный консьерж (Руфус), обменивающий книги на оружие, и барон (итальянский критик Энрико Гецци), живущий с семьей в развалинах, объявленных историческим памятником, ведут задушевные беседы. Также появляются Матье Амальрик, цыганский режиссер Тони Гатлиф и великий комик Пьер Этекс.
Почтенный грузинский классик Отар Давидович Иоселиани любит дураков на экране. Не просто любит, а с упоением разворачивает богатое полотно человеческих несовершенств. Дураки, по его мнению,— это все живые люди: они очаровательны в лучшем случае, а в худшем за ними просто интересно наблюдать. Иоселиани нежен без разбору, но при этом его юмор может быть диким и крайне злым. Попавшие к нему в кадр черепа и музыкальные инструменты, не говоря о животных, к которым он всегда был неравнодушен, имеют не меньше собственного мнения, чем люди, которые, в свою очередь, предельно окарикатуриваются, в основном бурча себе под нос общие фразы или нечленораздельно хмыкая.
Фото: Festival del film Locarno
Если предыдущий фильм Иоселиани, "Шантрапа", был сфокусирован на одном персонаже, то снятая спустя пять лет "Зимняя песня" — переходящая от героя к герою, которые связаны между собой сумасшедшим образом, многолюдная история для ансамбля, на которой режиссер специализируется с того момента, как переехал из Грузии во Францию снимать "Фаворитов луны" (1984). Это уникальная форма, полностью принадлежащая Иоселиани, несмотря на то, что некоторые ее элементы отсылают к Ренуару, Тати или децентрализованному кино Олтмана из 70-х. "Зимняя песня" — это социальная панорама аристократов, буржуа и современных санкюлотов. Качество настоящей аристократии Иоселиани определяет по общему наличию такта, элегантности и непринужденности — и тут не имеет значения, что у героя над головой: крыша или лист вчерашней Le Monde. Идентичность в "Зимней песне" — крайне текучее понятие, одни и те же люди играют разных персонажей: к примеру, Руфус, вроде бы главный актер здесь, изображает как минимум трех человек. Персонажи приходят и уходят, их дороги неожиданно пересекаются и случайно складываются в разные комбинации в свете какого-нибудь события — катастрофического или, наоборот, радостного. Выселение — бывших ли богачей или хронических бедняков — маркер перемен в фильмах Иоселиани: в "Зимней песне" мы видим протесты против закрытия лагеря для бездомных и семью барона, покидающую свою крепость, которая ей больше не по карману. Здесь нет скучных эпизодов, равно как и точки, на которой смена событий достигает какой-то стабильности. Зато есть сюрреалистический, не поддающийся объяснению магический момент: в городской стене вдруг открывается секретная дверь, за которой консьерж обнаруживает волшебный сад с попугаями, пеликанами и элегантной дамой, которая, кажется, крайне рада его видеть. Как это часто бывает, этот рай растворяется при звуках звонка мобильного телефона.
Перед нами мир, в котором высокое и низкое не только входят в контакт друг с другом, но в какие-то моменты становятся единым целым. Это мир ужаса и абсурда, в котором война всегда оказывается где-то под поверхностью цивилизации. Но в нем есть и постоянный фоновый шум — достаточно радостный,— в котором человеческая глупость и меланхолия смертности смягчаются дружбой, алкоголем или пением, а также спасительной поэзией аккуратных гэгов. Иоселиани остается мастером жанра, которым в наше время владеет только он,— а раньше занимался тот же Этекс. Это почти забытое киноискусство, притом совершенно замечательное,— философский слэпстик.