На открытие выставки «От Елизаветы до Виктории» приехал доктор искусствоведения Оксфордского университета, член Королевского исторического общества, более 20 лет своей жизни посвятивший работе в Национальной портретной галерее, — Питер Фаннелл. Сегодня он старший куратор отдела живописи XIX века и экспозиции о Викторианской эпохе, коллекции галереи в замке Боделвидан, а также глава отдела исследований, координирующий все исследовательские программы музея. Питер Фаннелл ответил на вопросы ЕЛЕНЫ КРАВЦУН.
— Как вы решились отправить портрет Шекспира, с которого началась коллекция Национальной портретной галереи, на выставку в Россию? Это было тяжелое решение?
— Да, это было довольно сложное решение, потому что портрет действительно для нас представляется очень важным, и за границей он был только один раз — около 15 лет назад мы отправляли его в Вашингтон. До этого я не могу вспомнить, чтобы он был где-то за пределами стен галереи. Но мы решили, что уж если мы хотим заниматься этим обменным проектом с Третьяковкой, то необходимо показать только самые лучшие, самые престижные работы из нашей коллекции. В этом году мы отмечаем 400-летие со дня смерти Шекспира, и в Лондоне происходит довольно большое количество событий, связанных с этой датой. Портрет уже летом вернется в Англию, чтобы поучаствовать в них, но Шекспир — это международная фигура, его аудитория — весь мир, поэтому он принадлежит всем нам независимо от страны. Сейчас на его месте в Лондоне мы повесили табличку, на которой написано: «Где Шекспир? — Он в Москве». (Смеется.)
— Как началась история Национальной портретной галереи, которая в этом году отмечает свой 160-летний юбилей?
— История началась в 1856 году в первую очередь с того, что часть организаторов хотели сделать что-то вроде пантеона великих людей Британии, другая часть хотела не ограничиваться «общепризнанными великими людьми», но хотела включить туда и фигуры, которые не выделялись героизмом и чье влияние на историю было огромно, хотя и довольно сложно и неоднозначно. Поэтому этап создания был довольно трудным и напряженным.
— Кто формировал список картин, которые будут участвовать в выставке?
— В основном этим вопросом занималась Татьяна Карпова (Заместитель директора Государственной Третьяковской галереи по научной работе, доктор искусствоведения.— “Ъ”). Она знала, с одной стороны, самые важные работы, а с другой — что будет интересно именно российскому зрителю. Особенно некоторые портреты нас удивили. Например, «Портрет Джорджа Стюарта», написанный фламандцем Антонисом ван Дейком. Мы даже не думали, что эти работы настолько интересны и популярны в России, пока госпожа Карпова их не запросила для экспозиции.
— Вы до сих пор пополняете коллекцию? Кто из современных художников с портретами может быть у вас представлен, или это исключено?
— Мы пополняем коллекцию постоянно, и, наверное, единственный принцип, который изменился с момента открытия галереи в 1856-м,— это то, что раньше у нас было «правило десятилетия», то есть покупались работы только тех художников, которых уже не было в живых не менее десяти лет. Это правило было изменено в 1976 году, и сейчас мы заказываем довольно много работ у известных современных художников, приобретаем значительное количество фотографий. Фотография — вообще очень важная часть того, что мы сегодня делаем. Нам она очень интересна, как очень интересна и мода. С огромным успехом у нас проходила выставка «Vogue 100: век стиля» к 100-летнему юбилею британского журнала Vogue, который был основан в 1916 году во время Первой мировой войны, когда торговые ограничения не позволяли импортировать в Великобританию американский Vogue. Помимо работ фотографов Марио Тестино и Патрика Демаршелье, в экспозицию вошли и совсем неожиданные материалы — репортажи со Второй мировой, которые для британского Vogue делала собственный военный корреспондент Ли Миллер.
— Вы глава исследовательских программ. Что вы эти годы исследовали?
— У нас было довольно много партнерских программ, по которым к нам приезжало достаточно стипендиатов. Было много и специальных проектов, один из них был связан с каталогами портретов поздневикторианского периода, некоторые представлены теперь в Москве. Мы также работаем со студентами разных университетов, и это действительно очень важная часть работы, которую мы делаем. Также мы скрупулезно занимаемся нашими архивами.
— Я знаю, что вы сначала специализировались на портретах XIX века и читали лекции о маскулинности в британском портрете. И какая она — маскулинность в британском портрете?
— Я действительно исследовал большое количество мужских портретов XIX века, и мне было очень интересно, как они изменялись. Ведь в любой культуре жанр портрета — это воплощение индивидуального начала. Портрет в Великобритании появился в XVI веке, окреп и развивался очень активно. Вот, например, портреты политиков XVIII века всегда очень изысканны в плане техники исполнения. Их одежда всегда хорошо прописана, очень детально, если же мы движемся дальше через XVIII век, мы видим, что портреты становятся все более сконцентрированы на характере, на личности, так как меняется само понимание идеи управления государством. Тогда уже полагали, что историю делают личности. И это всего лишь один из путей интерпретации этих изменений.