Дети солнца

«Мастерскую Фоменко» принято считать закрытым театром — там не работают, а живут совершенные «легкие» люди, умеющие плести «психологические кружева» и находить светлую лирику в самых жутких трагедиях. Новое поколение «фоменок» опровергает многие мифы о своей альма-матер, а заодно размышляет об успехе и ищет смысл жизни — в специальном проекте “Ъ-Lifestyle”.

Вера Строкова

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

Быть частью «Мастерской Фоменко» — огромный труд. И судьба. Нет, я не то чтобы сидела на берегу и ждала, пока на меня свалится счастье. Всегда прикладывала много усилий, чтобы состояться в профессии. Во время учебы много работала в Театре имени Моссовета. Но стать актрисой «Мастерской» я не планировала. Такое планировать — все равно что задаваться вопросом «а не купить ли мне остров». (Смеется.) Это театр, которому свойственна ответственность перед автором, которого ставят, зрителем, коллегами, памятью Петра Наумовича. Трепетное отношение к делу. Мы такие литературные черви. Очаровательные такие, в напудренных париках.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

У него частенько был кетчуп на спине. (Улыбается.) Когда приходил в буфет, садился за стол, то так тряс бутылку, что кетчуп попадал на спину. Петр Наумович шикарно одевался, мог прийти в каком-нибудь интересном шарфе, винтажной рубашке. И даже с кетчупом это выглядело абсолютно органично. Главное мое воспоминание — это преданность Петра Наумовича своему делу. Когда мы по семь-восемь часов репетировали, он не ел! Театр его питал в буквальном смысле.

О ПРОФЕССИИ

Чтобы быть актрисой, мне приходится преодолевать сутулую спину как минимум. И быстрый внутренний темп. У меня очень быстрая речь, движения. Когда играю все внутри, так раскипячивается, что я себя буквально за волосы тяну, чтобы «затормозиться». А все остальное мне в радость. Несмотря на то что творческого «полета» в этой профессии, что бы кто ни говорил, мало. Это работа. Как Петр Наумович рассказывал: артист выходит со сцены, разгримировывается и произносит: «Ну вот опять, с Богом не поговорил». Часто бывает, что с Богом не говоришь. Трудные задачи, трудный рисунок. Но это интересно.

О ВДОХНОВЕНИИ

Главное вдохновение — пример Петра Наумовича. И жизнь. Она никогда не дает расслабиться. Когда в жизни есть что-то сложнее, чем репетиции или неполучающаяся роль, это очень вдохновляет.

ОБ УСПЕХЕ

Для меня, как для артистки, успех — это известность, большое количество работы, возможность выбирать. Когда ты смог доказать и отстоять свое право быть собой, быть искренним в такой трудной, даже жесткой среде, как театр.

О ГЛАВНОМ

Главное? — Чистая совесть.

Ирина Горбачева

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

«Мастерская» — это семья. Тот дух, который существует в театре, его можно назвать семейным. Если говорить об особенностях «Мастерской» — это отстранение от персонажа, от того, что с ним происходит. Смотришь на героев и понимаешь: они не переживают трагедию, они в нее играют. И в любую минуту могут выйти из образа, чтобы сказать что-то типа: «Эй-эй, все нормально, это только спектакль». Такая вот игра в игру. Этому очень сложно научиться. А еще самоирония, она присуща всем артистам и всем работникам театра без исключения.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

Последний сбор труппы с Петром Наумовичем, его фраза «Нас стало так много, что одной любви уже не хватает, нужно терпение». Сегодня для меня это ключевой момент и на работе, и в семье. Терпение, терпимость по отношению к тому, кто рядом.

О ПРОФЕССИИ

Чтобы быть актрисой, мне приходится преодолевать страх перед чем-то новым, своими качествами или материалом, в котором впервые оказываешься. Одна из самых сложных работ для меня — в спектакле «Сон в летнюю ночь». Я понимаю, что расту в этой роли, но это такой труд. Зритель всегда чувствует, легко тебе играть или ты мучаешься. Почти у всех артистов есть установка (я — не исключение): страдание значит страдание, играем по Станиславскому, со слезами и криками. А в «Мастерской» трагедию играют через свет, страдание — через радость. Мне очень хочется этому научиться. Это гиперсложно, но и гиперинтересно. И когда получается, я чувствую настоящее счастье.

О ВДОХНОВЕНИИ

Помогает и вдохновляет молитва. Я не могу назвать себя воцерковленным человеком, для этого надо вести другой образ жизни. Но я стараюсь ходить в церковь. Молитва держит меня в правильном русле. Если утром помолюсь, правильно заряжаюсь на день.

ОБ УСПЕХЕ

Само слово «успех» мне не нравится. Оно связано с тщеславием. Когда в мой адрес говорят «успех» или «о, привет, звезда», меня это коробит. К тому же успех мне представляется чем-то конечным. Успех как приговор. И я не понимаю критерии. Хорошая работа? Семья, которую любишь? Друзья? Если это, то я успешна. Хотя слово мне все равно не нравится.

О ГЛАВНОМ

Главное — это осознанное существование, присутствие «здесь и сейчас». Мне важно слышать тишину внутри себя и не забывать о своей природе. Если этого нет, все превращается в суету и усталость. Даже если у тебя куча проблем, ты идешь по улице и понимаешь, что на самом деле никаких проблем нет. Сопричастность — вот что главное.

Александр Мичков

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

В этом театре я с самого детства, поэтому для меня «Мастерская» — вторая семья. В спектакль «Война и мир. Начало романа» нужен был мальчик на роль Пети Ростова. Помню, Петр Наумович шутил, что все дети, которые играют эту роль, быстро вырастают. Предыдущий исполнитель именно вот так «быстро вырос», и театр обратился в школу Казарновского «Класс-центр», где я учился. Мне было десять лет, я ничего про театр не знал, но сказал «да». Читал Петру Наумовичу стихи, пел, танцевал, играл на фортепиано. Меня позвали на репетицию, а там я уже встретил «стариков», Полина Агуреева сразу стала мне помогать. У меня не было чувства, что я в театре. Именно в семье. Только в ГИТИСе я стал понимать, куда попал. (Смеется.) Что то, к чему я относился как к данности, на самом деле единичный случай. Уникальность «Мастерской» — в радости бытия на сцене. Когда ты играешь вопреки всему.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

Когда мне было 14 лет, мы выпускали спектакль «Прости нас, Жан-Батист». Петр Наумович как-то подошел ко мне и спросил: «Саша, а как у вас дела?» — «Нормально». Он помолчал немного и добавил: «Знаете, Саша, у каждого своя норма». Теперь эта фраза всегда со мной. И еще одна. О том, что я поступил в ГИТИС, я сначала сказал именно Петру Наумовичу. «Ну что, Александр, я вам желаю одного: грешить и каяться». Это теперь мой лозунг. (Смеется.)

О ПРОФЕССИИ

В этой профессии трудно все. Преодолевать приходится улицу, происходящее в мире, семейные обстоятельства, личные комплексы. Конечно, они у меня есть. Я не доверяю людям, которые свободны от неуверенности в себе.

ОБ УСПЕХЕ

Я боюсь идти к чему-то определенному в жизни. Это очень ограничивает. А значит, может и не нужно никаких целей перед собой ставить. И вообще, быть знаменитым некрасиво.

О ВДОХНОВЕНИИ

Здесь рецептов нет. Иногда погулять нужно, друзей увидеть, Москва-реку переплыть. (Улыбается.)

О ГЛАВНОМ

Главное в жизни — знать и помнить, что когда-нибудь она закончится. Может быть, даже завтра. При этом неважно, попадешь ты в рай или в ад. Важно то, что после тебя останется на земле. То, что будут помнить люди, особенно родные.

Федор Малышев

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

Быть частью «Мастерской Фоменко» — счастье. Это уникальный театр. Уходя со спектаклей Петра Наумовича, возникает тоска по лучшему «я». Я когда смотрел его «Калигулу» с Олегом Меньшиковым, видел не спектакль Петра Наумовича и не Олега Меньшикова-артиста. А некое действо, в котором Петр Наумович и Меньшиков разговаривали по поводу пьесы Камю. Так не умел и не умеет больше никто.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

В меня попала фраза «Можно идти назад, можно идти вперед, но главное — идти». Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл такой.

О ПРОФЕССИИ

Многое преодолевать приходится в жизни, чтобы потом получилось в профессии. А театр я люблю в принципе. И играть, и придумывать, и смотреть. Мне это нужно в первую очередь, чтобы в себе что-то изменить. Есть такое выражение «спаси себя, спасешь других». Один раз ко мне после «Смешного человека» подошли педагоги, которые работали с Петром Наумовичем, и сказали, что спектакль надо показывать каждый день, чтобы люди не забывали о том, кто они и зачем они живут. И что для Фоменко идеал в жизни как раз и был этот смешной человек. Очень ценные для меня слова.

ОБ УСПЕХЕ

Я не считаю себя успешным. Успех вообще гадкая, отвратительная вещь. Но ее очень сильно хочется. И я ненавижу себя за это.

О ВДОХНОВЕНИИ

Меня вдохновляют простые вещи — хорошая книга, картина, спектакль. Если кто-то из артистов или режиссеров говорит вам, что читать или смотреть спектакли у него нет времени, это лишь означает, что нет желания. Время всегда находится.

О ГЛАВНОМ

Главное — моя семья. Желание — не врать себе и другим. Постараться быть максимально объективным ко всем и ко всему.

Серафима Огарева

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

Это честь — работать с людьми, которыми восхищаюсь с детства. Я никогда даже представить себе не могла, что буду выходить с учениками Петра Наумовича Фоменко на одну сцену. «Мастерскую» отличает юмор и жажда жизни. Мне нравится, что в спектаклях часто не понимаешь, как сделана та или иная сцена, когда не видно швов. Непонятно откуда возникает, но мурашки по телу.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

Петр Наумович всегда был к нам, стажерам, очень внимателен. Дал список литературы, по которой можно было делать самостоятельные работы. Когда мы определились с пьесой, я пошла к нему в кабинет. Слышала, что в его библиотеке можно брать книги. И спросила, есть ли у него понравившийся нам текст. На следующий день звонок. Петр Наумович! Мне! Звонит! Человеку, который две недели в театре. Он был так рад, что мы подумали об этой пьесе, разговаривал со мной минут 40, рассказывал, что там и как, почему это так сложно и прекрасно взять эту пьесу... Да, меня тогда покорило его участие и человеческое расположение к нам.

О ПРОФЕССИИ

Очень сложно долго играть один и тот же спектакль. Когда идет сцена и ты осознаешь, что не можешь играть больше так, как играл. Все мертво. А как по-другому тоже непонятно. Эти моменты для меня очень сложные, но, наверное, неизбежные. Радости профессии — это люди, команда. Если она складывается, у спектакля, как правило, счастливая судьба.

ОБ УСПЕХЕ

Успех — это очень сладко и очень опасно. Петр Наумович учил нас любить провалы. Он говорил, что они дороже побед. Люблю его фразу «Тупик — лучшее состояние для актера. Колоссальное действие». Это тоже об этом.

О ВДОХНОВЕНИИ

Меня вдохновляет церковь, люди, книги, новые знания, новые навыки. Все новое.

О ГЛАВНОМ

Нельзя терять веру.

Амбарцум Кабанян

О «МАСТЕРСКОЙ ФОМЕНКО»

Это миф, что «Мастерская Фоменко» — закрытый театр. Хотя, конечно, круто, что я — часть мифа. Миф — это круто. Но почему нас такими считают? Ну ок, мы находимся на Кутузовском пространстве. (Смеется.)

Я знаю, что мне безумно повезло. Есть конкретный «язык Фомы», его почерк, эстетика. Мне все в нем нравится. Особенно то, что он безумно эротичен. Когда я посмотрел «Триптих», все штампы вроде «легкого дыхания» улетучились. Эта сцена Гали с Кириллом на могильной плите. Это же ничего себе! Или «Улисс» Каменьковича. Что там, извините, легкого? А «Три сестры»... как это красиво, эти женщины. Полина там ходит вся в черном, ее лица не видно, оно закрыто шляпой. Это же надо было так выстроить. Просто смотришь на ее рот (а только он и виден) и все, улетаешь. А еще Фоменко всегда сохраняет автора, его спектакли — никогда «не по мотивам». Автор — главное.

О ПЕТРЕ НАУМОВИЧЕ

Помню, как мы показывали Петру Наумовичу кусочек из «Амфитриона» Жироду в рамках «вечеров проб и ошибок». Получилось очень плохо, и он сказал: «Давайте просто почитаем». Я первый раз был у него в кабинете. Сижу по правую руку, боюсь даже смотреть на него. А так хочется. Подошла моя очередь читать. Читаю, слов не вижу, волнуюсь безумно. Поднимаю глаза — Фома спит. Полное ощущение! Тлеет сигарета в руке. Нам стало смешно, а что делать, не знаем. Подставить пепельницу под сигарету? Уйти? Разбудить? И тут внимание! Он не спал. Резко поднял голову и посмотрел на меня. Еще я ходил на репетиции «Театрального романа», чтобы смотреть на Фоменко. Он в основном много и долго молчал, все нервничали. Ничего не происходило. Но он мог в одну секунду подскочить и начать показывать что-то на сцене. И так это легко делать. Я был поражен.

О ПРОФЕССИИ

Недавно себе сказал: «Амбарцум, вышел из театра и о театре больше не думаешь!» Иначе можно сойти с ума, возненавидеть всех и вся. Я дома-то бываю пару часов, и эти часы посвятить чему-то другому, а не работе над ролью.

Мне интересно попробовать себя во всех жанрах, сыграть все типажи и характеры. Люблю, когда режиссер старается изменить мою природу. Чтобы я сам себе задавал вопрос: «А почему на эту роль он взял меня, я же не подхожу?»

Я не делю роли на главные и второстепенные. Важно, кто больше на сцене, так что ли? Кого ждет зритель — тот и главный.

ОБ УСПЕХЕ

Успех? Не люблю это слово. Не понимаю. Я не успешный. Я счастливый. В театре все прекрасно. У меня куча работы. Любимые коллеги, обожаемые друзья. Живу в городе, который люблю. Я уверен, каждое наше поражение — еще один шаг к победе. Мама говорит, что я ненормальный. Мол, у меня всегда все хорошо, и я всегда могу сказать: «Ну и не надо». Это да, но я при этом требовательный к себе и другим. Абы как — это не про меня.

О ВДОХНОВЕНИИ

Самое ужасное — когда я перестаю слышать себя и начинаю сомневаться во всем подряд. Не люблю грузить друзей, но бывает, что могу позвонить и сказать: «Все, мне плохо, я никого не люблю». Мне понравилось, как про меня однажды сказала моя подруга, актриса Яна Осипова: «Господи, Цум, у тебя через каждое слово — прекрасно. И люди прекрасные. И мир прекрасный, ну все прекрасно!» Я обожаю любить. Это так круто! Могу влюбиться в человека, в книгу, в картину. Пою им дифирамбы, боготворю. Когда в Ван Гога влюбился, свое 30-летие полетел отмечать в Амстердам, ходил среди его работ в рубашке, бабочку завязал.

О ГЛАВНОМ

Главное в жизни — любовь и семья. Это я понимаю сегодня. И не потому, что я далеко от родителей или здесь у меня никого нет. Просто теперь мне хочется не только получить роль в спектакле или фильме, но и создать свой дом, очаг. Я хочу семью. Хочу много детей и чтобы дети мной гордились. Я актер, да. И что? Вот поеду на «Оскар»? Отлично. Но скажи, с кем мне делить этот «Оскар»?

Фото: Георгий Кардава

Наталья Витвицкая