Лев Федорович Яснопольский — полковник в отставке. В годы войны в составе 57-го мотоциклетного батальона (разведка первого механизированного Красноградского корпуса) участвовал в освобождении Белоруссии, Польши, в боях за Берлин, Шнайдемюль и Штеттин. За Варшавскую операцию награжден солдатским орденом Славы III степени, войну закончил старшиной батальона.
Фото: из личного архива
Личные воспоминания о войне, которая закончилась 71 год назад, теперь документ эпохи — то, что казалось рутиной, время превратило в историю. Одно из таких свидетельств в "Огонек" прислал Лев Яснопольский, воевавший с 1943 по 1945 год в мотоциклетном разведбате
"Маршрут обговорили, по карте сверили — вопросы?" — старший лейтенант посмотрел на командиров отделений старшего сержанта дальневосточника Павла Ковалева и младшего сержанта ростовчанина Леонида Миронова. Оба в разведбате не первый год. Прошли Украину, Белоруссию, сейчас вот в Польше. В боевых дозорах бывали, но этот важен: ударная армия пробила брешь в обороне немцев, вступил в действие второй эшелон — корпус с двумя танковыми и двумя механизированными бригадами. "Сзади в 3-4 километрах передовой отряд — 12 танков. Радиосвязь с ним и со штабом бригады",— подвел черту командир. Дозор тронулся.
Бывший передний край прошли на скорости. Впереди броневик лейтенанта, за ним два мотоциклетных экипажа Миронова по три человека в каждом, сзади машина с противотанковым орудием, в ней расчет — 8 человек, командир — Ковалев. До немецкой границы 42 км, там — Померания. Ехать и ехать...
У деревни остановились: тихо. Одна мотоциклетка свернула от шоссе к огородам, на скорости нырнула между домами. Командир одобрил маневр, но пулемет держал в направлении движения мотоцикла. На похвалу младший сержант отшутился: "Вы ж приказали осмотреть первые дома, я и осмотрел, только с тыла!" "Говорят, ты в совершенстве немецкий знаешь?" — "До совершенства далеко! В совершенстве владею матерным, хуже русским и немецким,— ответил Леонид. Но пояснил: — В детстве жили бок о бок с немецкими колонистами. С ребятней язык и освоил".
Лейтенант в бинокль заметил мотоцикл с коляской, он шел навстречу. У броневика немец остановился, стал пунцовым: "Откуда тут русские?!" "Из России!" — по-немецки сказал ростовчанин и замер — в коляске была молодая женщина: "А вы что сидеть изволите, мадам?" "Вы что, француз? Почему "мадам"? — удивилась та.— Еду перевязывать раненых, где они?" Ростовчанин растерялся, кажется, впервые в жизни: "Фрау, будут раненые, но пока их нет". "Спроси солдатскую книжку",— приказал лейтенант. Немка достала документы.
"Да это же паспорт! Цивильная немка, выходит",— удивился офицер. Ростовчанин уже все знал: окончила курсы федьдшеров, следует на фронт. "Ковалев, посади немку на скамейку, а не на ящики со снарядами,— распорядился офицер,— и дай автоматчика в новый экипаж! Водителя сейчас найдем". Он осмотрел немецкую машину — БМВ с карданным валом ему понравился. Сержант был недоволен ("растащит весь расчет"), но посадил немку возле кабины. Ей дали байковое одеяло — январь, холодно. Лейтенант и ростовчанин тем временем выяснили у пленного: сил у немцев немного — два батальона...
За лесом кто-то махал руками — как оказалось, поляк, принявший дозор за немцев. "В моем доме оставили телефон, звонят все время,— сообщил он.— Просят привести кого-то из ваших". Через минуту Миронов был у телефона. Тот зазвонил, Леонид снял трубку. "С кем имею честь говорить?" — раздался уверенный голос. "Командир заградотряда гауптман Штим",— отчеканил разведчик, вспомнив фамилию друга юности, и спросил, где находится его собеседник (тоже, как выяснилось, капитан) и что планирует предпринимать.
Немцы были в 7-8 км, в соседней деревне. Леонид был решителен: "Вот что посоветую — делайте ноги! Мосты и склад взорву сам, саперы есть. Только оставьте телефон в кирхе. Через 20 минут подойдут русские танки. Держать их не смогу, так что не тяните". Через полчаса боевой дозор выдвинулся. Шли осторожно, с помощью поляков, которые, как только немцы в спешке ушли, ждали наших. Проехав деревню, пошумели: сожгли пару скирд, покидали гранат, громыхнули из пушки — создали атмосферу "боя". А лейтенант сел за донесения. В одном изложил, что ведет "игру" с гауптманом по телефону. Во втором — что вошел без боя в деревню. Вызвал водителя: "Первое можно передать начальнику штаба, второе командиру бригады лично".
На повороте оказались солдаты противника. Один потянулся к автомату — понял, что броневик не немецкий. Лейтенант спустился в люк, но крышку закрыть не успел — потянулся к ней. Прозвучала очередь, в ту же секунду с мотоцикла ударил свой пулемет. Гитлеровцы попадали. Офицер вылез, с левой руки текла кровь. Сняли тужурку. Немка при первых выстрелах полезла к выходу из машины и бросилась к броневичку. Ей хватило пары секунд, чтобы зажать артерию. Она что-то кричала, ее не понимали. Подошел Леонид: "Подмени, нужно перевязать". Боец зажал большим пальцем артерию. "Гут, гут..." — немка уже бинтовала. Пояснила: нужна давящая повязка. Водитель принес кусок камеры, фельдшер заработала ножницами, достала косынку, ловко перебросила ее через плечо. Затем потерла снегом руки, подошла к лежавшим на земле немецким солдатам и, опустив голову, вернулась к машине. "Надо было руки поднять,— скажет она позднее.— Были бы живы".
Лейтенант объявил обед. Первую порцию сухого пайка отдал фельдшеру, остальное раздал солдатам по норме. Один из расчета подошел к немке: "Я — Коля, а тебя как зовут?" Ответила: "Mein Name ist Irmgard". Она не забыла поделиться сухарем со своим бывшим водителем. А вот гречку есть не стала, завернула и убрала в сумку...
Почти 45 км прошли без боев! А то сколько б людей потеряли...
Новый разговор с немецким офицером был краткий. Леонид сообщил, что прибыл в польскую деревню. Немец перебил: "Я оставлю солдат у телефона: они провод смотают и возьмут телефон". Зажав трубку, ростовчанин крикнул своим, чтобы взорвали несколько гранат, и убрал руку, чтобы взрывы были слышны. "Что у вас?" — раздался крик из трубки. "Два танка прорвалось, уничтожаем,— бодро ответил ростовчанин,— так что своих людей оставлять не нужно. А вот за сестру спасибо, у нас медиков нет". В конце Леонид уточнил, не оставит ли немец хотя бы роту ему в помощь, но получил категорический отказ.
Ночевали на окраине деревни в хорошем двухэтажном доме. Лейтенант доложил командиру бригады по радио, что остался последний этап — польский город Черникау. "Может, вместе с передовым отрядом войдем?" — спросил он.
С передовым отрядом приехал командир бригады, энергичный стройный полковник. Похвалил за "игру" с гауптманом. "Почти 45 км прошли без боев! А то сколько б людей потеряли. Вот нашей комендатуре не повезло: ее атаковала большая группа. Четыре удара отбили, потери у немцев солидные, но и мы потеряли людей и технику". Старший лейтенант указал на кирху, где был наблюдательный пункт противника. "А мост, что южнее, они не видят?" — "Не должны, он за лесом".— "Это хорошо, я ведь через этот мост всю бригаду думаю переправить. А дорогу, значит, могут видеть,— рассуждал полковник.— Пройти ее надо затемно — пусть думают, что мы город в лоб будем атаковать. А мы только припугнем здесь, а сами город обойдем и зайдем в тыл". Оглядел повязку на руке лейтенанта: "Профессионально. У тебя есть медсестра?" Пришлось рассказать про немку. "Гауптман-то сердобольный: отошел на 40 км и врача прислал,— пошутил полковник и приказал: — Поедешь в медсанбат. Там начальник серьезный, с характером. Даст она тебе право участвовать в операции — привезешь мне справку. А то загноение может быть". Подумали, чем наградить Леонида. "Лучше всего орден Славы второй степени. Может, еще и первую получит..." — заметил лейтенант. "На том и порешим, но немку к медали за боевые заслуги не представляй! Не пройдет!" "Я так и думаю,— скромно заметил лейтенант,— а заслужила все же... Можно было бы дать что-нибудь". "Что-нибудь у нас не дают. Или медаль, или орден!" — сказал полковник. Оба засмеялись. "Да, еще скажи Миронову, чтоб лычку привязал, сержантом будет!".
— Знаешь,— вдруг добавил полковник,— а бери-ка ты немку с собой. В медсанбате недокомплект — семь человек потеряли под бомбежкой. Я записку напишу. Попрошу ее взять.
А последний разговор с немцем был краток. Гауптман орал в телефон: "Теперь я знаю, с кем имею дело! Ты русский комиссар! Видел, как вы вошли в польский город! Видел ваш броневик!" Леонид перебил: "Не комиссар я, а унтер, сержант, да еще младший. А ты гитлеровский осел. Дал нам около 50 км пройти без стрельбы. Но, знаешь: скоро увидимся! Я еще телефоны должен тебе передать". Ответом было пиликанье в трубке.