Председатель совета директоров банка «Интеза», профессор Антонио Фаллико уверен, что даже в режиме санкций у российского и европейского бизнеса остаются ниши для экономического сотрудничества. Развитый агропромышленный комплекс дает южным регионам серьезные преимущества в новой экономической реальности, уверен господин Фаллико.
— Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в экономике РФ и европейских странах?
— Сейчас мы наблюдаем системный кризис всей мировой модели экономического развития. К сожалению, не все это признают, и те инструменты, которые используют США и европейские страны, фактически не работают. Так, в США, а затем и в еврозоне, в Японии использовалась так называемая политика количественного смягчения. То есть денежная эмиссия, предоставление Центробанками государств практически бесплатных кредитов для остальных банков. Что мы можем наблюдать как следствие этой политики? Основная масса этих денег так и остается в банках, которые покупают государственные бумаги, реальная экономика не имеет никаких плюсов. Деньги не востребованы в виде кредитов ни домохозяйствами, ни предприятиями, они не инвестируются в реальный сектор.
Если говорить конкретно о России, то очевидно, что прошлый год был сложным для российской экономики, как и для всех стран, в которых экономика не диверсифицирована и очень сильно зависит от цен на сырье. Когда экономическое развитие замедляется, спрос на сырье падает. Россия, естественно, теряет большой потенциал инвестиций. Возможно, серьезной ошибкой России было то, что в конце 1990-х она начала строить экономику по западной модели, которая тогда уже приближалась к кризису. Ситуация 1998 года как раз показатель этого.
Однако хочу отметить, что в 2015 году страна смогла адаптироваться к новым реалиям. Сейчас мы наблюдаем постепенное восстановление, хотя к состоянию, которое было до спада, экономика России вряд ли сможет вернуться в ближайшей перспективе. На резкий рост нефтяных цен, столь важных для России, в краткосрочной перспективе тоже не стоит рассчитывать. Тем не менее Россия — большая и богатая страна с хорошим запасом прочности и хорошим потенциалом. Это можно и нужно использовать.
— Каков инвестиционный потенциал юга России?
— Несмотря на сложность геополитических факторов, мировой бизнес очень заинтересован в сотрудничестве с Россией, в открывающихся в связи с этим возможностях. Почему Россия интересна для инвесторов, особенно юг России? Прежде всего потому, что здесь сильный агропромышленный комплекс, развивается пищевая промышленность. При этом нужно еще минимум десять лет для полного развития этого сектора — это открывает потенциальные возможности для инвесторов. К тому же в этом секторе не нужны такие огромные инвестиции, как в нефтяной или газовой промышленности, главным «двигателем» здесь может быть средний и малый бизнес. Европейские компании как раз более нацелены на МСБ, чем на крупный бизнес. Кстати, в экономике Италии 92–93% — это именно МСБ. Если продолжать говорить конкретно об интересах Италии, то у нас большой опыт в агросекторе. АПК и пищепром в Италии представляют не меньше чем 30–35%. Поэтому совместные проекты с югом России итальянскому бизнесу очень интересны.
Кроме того, инвестировать в российский МСБ в ситуации девальвации рубля выгодно чрезвычайно. Через пять лет доход может в семь-восемь раз превысить сумму первоначальных инвестиций. Например, если предприятия в Ростовской области будут инвестировать в повышение качества зерновых, отдачу инвестор начнет получать уже через два-три года. За это время новые сорта или сорта, посеянные с использованием новых, передовых технологий, уже вырастут, их уже можно будет продавать.
— Один из негативных факторов для российской экономики — западные санкции. Каковы перспективы их отмены в 2016 году?
— Санкции — это инструмент, прежде всего, политический. Сейчас, когда Россия заявила о себе как серьезный участник мирового политического процесса, когда обостряется соперничество, маловероятно, чтобы США в скором времени упразднили санкции против России. В ситуации соперничества США всегда использовали санкции как одно из орудий. Можно вспомнить исторический прецедент еще времен Советского Союза — поправку Джексона-Веника. Тогда санкции были введены под предлогом преследования в Советском Союзе евреев. Когда случилась перестройка, Россию признали открытой страной, санкции были заморожены конгрессом. Не отменены, а заморожены — это важно. И эта заморозка каждый раз продлевалась, то есть висел такой дамоклов меч. Санкции не работали, но при этом существовали. Окончательно их отменили совсем недавно. Через два с лишним десятилетия после того, как исчезла сама причина их введения.
Но это не значит, что с того момента и до настоящего времени никаких санкций не вводилось. Они были всегда. Всегда находился предлог. Вспомните, например, так называемый «список Магнитского». Теперь поводом стали события на Украине, если вдруг ситуация на Украине будет стабилизирована, найдется еще какой-нибудь предлог.
Объективно, даже при сохранении мирового соперничества между США и Россией, можно было бы отказаться от политики санкций. Но в руководстве США есть ястребы, которые не намерены отказываться от санкционной политики. И до американских президентских выборов, с моей точки зрения, как минимум, ничего не изменится.
У Европы ситуация совсем другая. Европа находится под давлением. Многие государства-участники ЕС высказываются за то, чтобы санкции отменить. И такие настроения в Европе нарастают. Италия уже объявила, что на ближайшем голосовании будет выступать за отмену санкций. Эту точку зрения разделяют Греция и Кипр.
Негативное воздействие санкций на европейскую экономику трудно отрицать. Приведу пример. В Германии 500 тыс. сотрудников, которые работали в сфере российско-германских торговых отношений, оказались безработными. В Италии порядка 300 тыс. людей стали безработными по этой же причине. Еще один негативный фактор, связанный с санкциями, в том, что они подрывают взаимное доверие стран. Российские партнеры перестают покупать продукты, производимые в Италии (даже не входящие в контрсанкционный список).
Хочу добавить, что, как законопослушная структура, мы обязаны работать в рамках санкций. Но ведь есть те виды бизнеса, те предприятия в России, которые не попали под санкции, с ними надо активизировать работу, и мы на это нацелены.
— В России происходит снижение реальных доходов населения, среднего класса, который является основной опорой экономики. Такая проблема характерна только для России?
— Конечно, нет! Именно вследствие системного кризиса во многих странах, в том числе и в Европе, происходит размывание среднего класса. Реальные доходы этой части населения ежегодно снижаются. Тот же малый бизнес, в котором заняты многие представители среднего класса, чувствует серьезное давление кризиса. Мы видим на центральных улицах итальянских городов, где раньше процветал малый и средний бизнес, закрытые магазины. Даже в Америке, в Нью-Йорке, напротив мэрии пустые магазины с объявлениями: «Сдается в аренду». И никто их не арендует. Та же ситуация в той или иной степени сложности характерна и для Франции, и для Германии.
Просто в России это более заметно, потому что средний класс только начал оформляться, и снижение идет от изначально более низкого, чем в европейских странах, уровня. Но тенденция — общемировая.
— Ощущаете ли вы, работая на территории РФ, конкуренцию (давление) со стороны банков с госучастием?
— Как представитель финансовой структуры я не вижу различия между сотрудничеством с государственными и коммерческими банками в России. Госбанки — это, прежде всего, крупные системообразующие банки, мы понимаем, что они здесь лидеры рынка. И мы плодотворно сотрудничаем. Правила для всех одни. Разве что сами люди больше доверяют в России банкам с госучастием. Давления с их стороны я никакого не чувствую. У нас есть взаимовыгодные интересы.
— Каков ваш прогноз развития мировой и российской экономики на ближайшее время? Какие негативные и позитивные факторы могут оказать влияние на процесс?
— Кризис мировая экономика преодолеет только тогда, когда все мировые финансовые институты, экономические структуры будут нацелены на решение системных вопросов. Такое решение не может принять какая-то одна отдельно взятая страна. Мы должны понять причины структурного кризиса и найти принципиально новые инструменты для их преодоления. Если в ближайшие несколько лет этого не случится, то прогноз для всей мировой экономики будет негативным. Мы пытаемся это пережить. Не живем, а переживаем. Еще два-три года мы сможем так жить, а потом необходимость перемен уже назреет настолько, что ее просто невозможно будет отрицать. Нужно думать о каком-то другом глобальном подходе. Для этого нужны усилия всех стран. Западному миру необходимо не просто признать роль России и Китая, а объединить усилия.
Для российской экономики прошлый год был сложным. Нынешний простым тоже не будет. Важно то, что Россия нацелена на структурные преобразования, направление вектора меняется. Но это не может произойти одномоментно, для этого нужны стабильный курс на преобразования и годы работы.