Музеи современное искусство
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
В Третьяковской галерее при поддержке коллекционера Дмитрия Волкова и его фонда SDV открылась новая экспозиция отдела новейших течений, в которой демонстрируется искусство второй половины XX века. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
На этикетках к работам в новой экспозиции нет дат рождения и смерти (если она пришла): заведующий отделом новейших течений Кирилл Светляков (интервью с ним см. на www.kommersant.ru) объясняет, что все художники в его ведении еще живы вне зависимости от биографических данных. Это объяснение столь же романтическое, сколь и рациональное — не с точки зрения музейных стандартов, но по сути. Пантеон художников послевоенной эпохи еще не сформировался, и редкие исключения вроде Ильи Кабакова или Эрика Булатова только подтверждают правило. Ценностные суждения об искусстве нонконформизма затруднены, и новая экспозиция, сделанная Светляковым совместно с архитектором Алексеем Подкидышевым, призвана подчеркнуть принципиальную неокончательность выводов. Узкие коридоры Третьяковки перестроены под кабинет редкостей. Вещи висят в два ряда, некоторые ниши еще не заполнены: вместо прямолинейной смены направлений мы видим несколько моделей для сборки тем и проблем, которые решались художниками. Работ очень много, больше 200, и это объясняется крупнейшим приобретением Третьяковки последних лет. В 2014 году вдова легендарного коллекционера Леонида Талочкина забрала его коллекцию из ведения Российского государственного гуманитарного университета и отдала Третьяковке с условием, что у работ будет насыщенная выставочная жизнь. Теперь коллекция Талочкина заполняет лакуны государственного собрания и открывает, по словам сотрудников, все новые и новые аспекты художественного процесса.
Кое в чем новая экспозиция похожа на предыдущие. Все опять начинается с группы Льва Нусберга "Движение" и работ самого именитого участника — Франциско Инфанте. Напротив висят "Сигналы" Юрия Злотникова — один из первых примеров возвращения художников оттепели к абстрактному искусству. Следующий тематический блок посвящен так называемым мистикам — художникам, работавшим с религиозной символикой. Отдельный зал занимает искусство текста, где встречаются остроумные коробочки Риммы и Валерия Герловиных, "Сонеты на рубашках" Генриха Сапгира и микросхемы группы "Куда бегут собаки". Простое деление на измы иногда прерывается более сложной рубрикацией. Один из разделов экспозиции назван в духе французской философии — "Машины понимания", и речь здесь идет о техногенном искусстве на стыке концептуализма и новых технологий, в основном рекламных и репродукционных. Заканчивается маршрут "Партией животных" Олега Кулика, проектом памятника Борису Ельцину, выполненным Дмитрием Гутовым, и схемой будущей экспозиции искусства 2000-х.
Обилие работ, текстов и разделов дает ощущение бесконечной чехарды художников, но пока не выстраивается в настоящий диалог. Возможно, виной тому — перепроизводство в сфере искусства, удивительным образом существовавшее и в СССР. Обычно музеи вкалывают произведениям изрядную дозу успокаивающего под названием "история", упрощая течение времени и схематизируя смену художественных вех. Новая экспозиция новейших течений обходится без линейных схем — и это здравый подход для эпохи постмодерна, в которой каждый автор волен выбирать себе предшественников и компилировать цитаты по желанию и таланту.