Число заявок на проверки бизнеса сократилось на треть. Об этом заявил в ходе прямой линии Владимир Путин. Предприниматели пожаловались президенту на то, что «контролеры как с цепи сорвались», и когда приходят на предприятие с проверкой, всегда найдут, к чему придраться, даже если там все в порядке. По словам Владимира Путина, в этой сфере уже наблюдаются положительные изменения. Президент Торгово-промышленной палаты Сергей Катырин обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Юрием Абросимовым.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
— Президент говорит, что сокращается число заявок на проверки бизнеса, во всяком случае со стороны прокуроров, вы это заметили? Бизнесу стало легче?
— Намного легче не стало, прямо скажем. Во-первых, не так резко, но сократилось, в 2015 году прошло где-то около 2 млн проверок. Конечно, это меньше, но не намного — на 8% меньше, чем в 2014 году. Внеплановых проверок стало меньше где-то на 100 тыс., но доля внеплановых по отношению к плановым подросла с 65% до 66%. Но это Генпрокуратура, а статистика Минэкономики, например, показывает, что в 2013 году на внеплановые проверки приходилось 49%, в 2014-м подскочило сразу до 56%, по итогам прошедшего года — до 56%. Так что, к великому сожалению, о том, чтобы это резко уменьшилось, говорить пока еще рано. Статистика 2015 года: на 824 тыс. плановых проверок пришлось 1,18 млн внеплановых проверок. Такова статистика.
— Как говорится, нет предела совершенству. Президент отметил, что либерализация законодательства в отношении бизнеса должна продолжиться. Буквально Путин сказал следующее: «Нужно работать и искать те точки, которые вызывают особую озабоченность». Вы какие острые точки могли бы назвать, помимо проверок?
— Мы уже эти предложения вносили, обсуждали их и с премьер-министром, и с президентом, и на съезде нашем об этом говорили. Вообще, сейчас уже практически готова дорожная карта по государственному контролю и надзору. Началось это с подготовки закона, точнее сказать, законопроекта «О государственном контроле и надзоре». Вылилось это уже в дорожную карту, где мероприятий гораздо больше, чем подготовка одного законопроекта. Вообще, проблема намного шире. Первое — у нас есть архаизм в контроле и надзоре, у нас некоторые нормы действуют с советских времен, причем с древних советских времен, и никто их не пересматривал. Второе — у нас есть пересечения по уровням контроля, то есть одну и ту же тему могут контролировать и с федерального, и с регионального уровня. Или, например, и с регионального, и с муниципального уровня.
— Дублируют, то есть?
— Да-да, таковые есть пересечения. Есть и пересечения по горизонтали — у нас одну и ту же тему могут контролировать несколько ведомств, и каждое, соответственно, со своей нормативной базой, например, экология, водный ресурс и так далее со своими подходами, со своими контролерами. Поэтому мы тогда предложили, что государственную систему контроля и надзора, конечно, надо упорядочить. Во-первых, сократить количество контролирующих ведомств. Это не значит, что не надо ничего контролировать, это значит, что надо просто упорядочить. То есть экологию контролируют на всех уровнях, но кто-то один выстраивает этот контроль, например, Минприроды.
— Чтобы была внутренняя логика.
— Да. На всех уровнях отвечают одни, и если они делегируют это право с федерального на региональный или муниципальный, потому что все должны понимать: вот, на муниципальном уровне мы в лице муниципальной власти и так далее. Второе — между соответствующим ведомством должна быть тогда прописана нормативная база, что это ведомство отвечает за все и за вся. Ну и по уровням: федеральный, региональный и муниципальный. Следующий аспект, о котором мы тоже говорили, он сегодня, по-моему, прозвучал, кстати говоря, со слов контролера прозвучал, предложение о том, что сначала предупреждение. И все-таки все государственные органы действительно должны быть настроены на то, чтобы помочь бизнесу. И если приходят и обнаруживают какие-то недостатки, не только предписания, но и разъяснения должны быть, а как правильно сделать, ведь иногда же не со зла нарушают. Бывает, конечно же, что что-то нарушается преднамеренно, но очень часто это непреднамеренно. Мы тут в год рассматриваем тысячи нормативных актов, которые нам приходят на ОРВ, это Оценка регулирующего воздействия, это нормативные акты, которые могут привести к ухудшению экономического положения, к дополнительным сборам, взносам и так далее, имы это все оцениваем. Вы представляете, какой вал документов сваливается на голову предпринимателя, но если это крупная компания, там есть отдел юристов, экономистов и так далее, которые анализируют, делают выводы, подсказывают руководству, какие действия надо предпринять, но в малом предприятии такого нет.
— Подождите, конкретная, допустим, жалоба на то, что кадастровая стоимость жилья в последние годы растет, зачастую превышает рыночную стоимость объекта. И Путин говорит, что оценку кадастровой стоимости нужно передать госкомпаниям. Если это произойдет, это повлияет на процедуру оформления документов для предпринимателя?
— Это другая тема, честно говоря. Она не менее острая, чем контроль и надзор. Но раз мы уже коснулись этой темы, я не считаю, что передача в государственные органы полностью приведет к позитивному результату. У нас по итогам 2014 года было 26 тыс. с лишним, почти 27 тыс. фактов оспаривания оценки, из них 12 тыс. были удовлетворены, то есть пересмотрены. В 2015 году у нас почти 38 тыс. фактов оспаривания и 22 тыс. из них были удовлетворены, то есть была изменена кадастровая стоимость. Вы понимаете, что факты говорят сами за себя, пока что это все организовано неудовлетворительно, но если полностью перейдет государственным предприятиям, есть несколько очень больших опасностей. Первое — монополизация, она всегда ведет к возможным факторам коррупции, вы понимаете, что в руках этих людей будет оценка. Но в связи с тем, что комиссии эти будут создаваться региональной властью, те кто оценивает, по сути, те же и будут потом принимать решение, правильно или неправильно произведена эта оценка, то есть комиссия по оспариванию, и здесь вообще может наступить полная монополизация.
— Рука руку будет мыть.
— Да. Вы понимаете, я сам решаю как быть, если оспаривается, на меня жалуется, то я же решаю, правильно он на меня пожаловался или не правильно.