Выставка карикатура
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
В "Царицыно" развернулась полномасштабная выставка "Анатомия смеха", посвященная звездному часу английской карикатуры. О том, что период правления двух британских монархов, Георга III и Георга IV, подарил будущим массмедиа, рассказывает ЕКАТЕРИНА ИСТОМИНА.
Английская карикатура лишь на первый взгляд кажется жанром национального островного размера. На самом же деле рубеж XVIII-XIX веков ознаменовался в Британии практически полным отсутствием цензуры, и это поразительное обстоятельство вызывало невероятную зависть и стойкое удивление даже у наиболее просвещенных обитателей европейского континента. К примеру, дореволюционные, еще королевские французы (и сами бывшие, разумеется, частыми объектами ядовитых насмешек со стороны наблюдательных островитян), попадавшие в Лондон и видевшие в газетах или же витринах тематических магазинов карикатурные листы, чуть ли не падали в обморок от такой-то невиданной свободы слова. В "Царицыно" представлены все виды грозного и огнедышащего британского карикатурного дела — от светской хроники, критики текущих ветреных мод до пропаганды и создания образов врагов могучей, но иногда, как выясняется из бодрого хода выставки, весьма глуповатой Британии.
Огромная популярность карикатур была связана и с благоприятными цензурными обстоятельствами, а также с тем, что они, в сущности, были не только обычными СМИ, но и даже социальными сетями той эпохи. Из карикатурной ленты любой обитатель Лондона мог увидеть рисованные, как мы сказали бы сегодня, "фотожабы" на собственное правительство или членов королевской фамилии, на it girls и it boys великосветского круга. Он мог также узнать о положении дел на каком-нибудь фронте, ситуации на континенте, в парламенте, в армии Наполеона — из кропотливо выполненного, уморительного, ядовитого, как последняя зеленая поганка, но и прекрасного, как красавец-мухомор, карикатурного рисунка. За великое дело информирования масс почти в ежедневном режиме брались выдающиеся перья ремесла — Джеймс Гилрей (этому флагманскому карикатуристу в экспозиции посвящен отдельный отсек), Томас Роулендсон, Джордж Крукшенк, Уильям Эльмс. Примечательно (если не сказать — карикатурно), что значительная часть предъявленных экспонатов ведет происхождение из Российского государственного архива социально-политической истории, бывшего Центрального партийного архива Института К. Маркса и Ф. Энгельса. Сотрудники этого учреждения в 1923-1933 годах собирали карикатурные листы в качестве исторических доказательств верности тезиса Маркса об Англии как стране классического капитализма.
Гневный марксистский запал советских времен превратился в карикатурный пепел, и ныне британская карикатура выглядит не искусно отобранной в архивы пропагандой, а отточенным и чрезвычайно выразительным искусством. Эмоционально классическая британская карикатура — это комната смеха. Там у персонажей увеличиваются животы, носы и задницы, удлиняются усы и уши, там люди, страны, города превращаются в зверей (например, Наполеон — в обезьяну, Россия — в медведя или в генерала Мороза, Британия — во льва или бульдога), там малое закономерно выглядит большим и наоборот. Пожалуй, сам Аристофан, античный практик утробного смеха, оценил бы эту скоропалительную, газетную (рисованные гротески создавали за одни сутки — и все художники укладывались в дедлайн, ведь иначе не заработаешь), но стопроцентную изобретательность карикатуристов, столь упоительно коверкавших моду, природу, политику, нравы, смачные светские сплетни.
При этом карикатура никогда не рисовалась с чистого листа и не была пустоголовой фантазией художника. У каждой изображенной фигуры — пузатой или худосочной, пукающей, заросшей бородавками, пьяной и чавкающей, забросанной бессовестными какашками, разодетой в пух и прах (или же голой — по последней моде), политической, светской, народной, иностранной — существовали реальные прототипы. И публика смаковала именно сок настоящей реальности: проделки членов кабинета или самого монарха со всем известными любовницами, приключения бедолаги Наполеона и его жен. При этом британская карикатура — это не банально смешной рисунок, а сложноскроенное полотно с несколькими поступательными планами-намеками, зашифрованными и сегодня требующими весьма подробного объяснения (которое и предоставлено в сопроводительных табличках, изготовленных к каждому рисунку). С другой стороны, никак нельзя отрицать и символизма карикатуры — к примеру, русского медведя как символа далекой, холодной, страшной и непонятной Российской Империи нарисовали именно британские карикатуристы. Нельзя отрицать даже ее сюрреализма: рисованные фантасмагории, кружащиеся в смешном, но одновременно в каком-то ужасном, гротескном, словно бы растягивающемся, несуществующем пространстве, служили противовесом слащавой академической живописи. В любом случае можно быть уверенными: попадись тогдашним британским карикатуристам в лапы знаменитые сегодня "Панамские бумаги", они бы оттянулись на славу.